Лицо, сочувствующее правосудию.
Невероятно, но факт – я сдала гражданское право.
И это именно тот случай, когда главное в новости – это не то, что произошло, а то, как оно случилось.
Билет беру первой. Отвечаю – второй.
Разливаюсь соловьём, рассказывая о чести, достоинстве и деловой репутации. До определённого момента меня откровенно игнорируют. Потом, когда я как раз собираюсь рассказать немного о судебной защите неимущественных прав, прерывают на полуслове и просят перейти ко второму вопросу. Что ж, перехожу.
Кредиты и займы. Займы и кредиты. Проговариваю скороговоркой всё, что знаю о них. В ответ – ноль внимания, фунт презрения. Никто из комиссии не то, что не заговаривает со мной, но даже не смотрит на меня. Проходит секунда, две, десять. Я понимаю, что дальше молчать просто-напросто неудобно и продолжаю свой рассказ. И снова в ответ – тишина. Третья моя попытка привлечь к себе внимание неблагодарной публики тоже заканчивается оглушительным провалом. На меня обращают внимание лишь, когда после очередной неудобной паузы я громко и чётко сообщаю, что, собственно, всё – история закончена моя.
В ожидании оценок шатаюсь по коридору и краем уха слушаю страшные истории из жизни своих товарищей по несчастью. Одну девушку председатель комиссии спросил, а чего это она вообще сегодня пришла, или ей совсем нечего делать, кроме как по экзаменам шататься. Другую кто-то упрекнул в том, что она совсем себя запустила и ужасно поправилась – причём, узнав о том, что его собеседница просто-напросто ждёт ребёнка, что и является причиной некоторых перемен в её внешности, этот кто-то, разумеется, не извинился. Молодым людям тоже досталось, да так, что и врагу не пожелаешь.
Так что мне с комиссией, оказывается, ещё очень повезло.
Через два часа в кабинет, он же – импровизированный зал ожидания, входит представитель комиссии и, по совместительству, наш бывший декан. Называет мою фамилию. Откликаюсь.
- Ставлю тебе тройку, можешь идти домой, - радостно сообщает он.
Тройка за идеальный ответ – это сильно, думаю я, очень в духе нашего факультета. А в ответ говорю:
- Вот и отлично.
- Ну, ладно, ладно, - тут же идёт на попятную мой собеседник. – Шучу. Четвёрка.
Мне всё равно. Действительно – всё равно. Всё, чего я хочу, - это поскорее покинуть сие распрекрасное заведение и забыть о его существовании. И мне абсолютно безразлично, при каких обстоятельствах это произойдёт.
Так что я лишь пожимаю плечами:
- Дело ваше.
Подхватываю сумку, пальто.
- Нет, я бы тебе, конечно, и пять поставил, - тем временем, продолжает свою пламенную речь экс-декан. – Но тогда ведь придётся давать тебе красный диплом. А этого делать никак нельзя…
Он умолкает, внимательно наблюдая за моей реакцией. Ожидает увидеть на моём лице вселенскую печаль, очевидно. Но никакой печали нет и в помине, есть только победная улыбка во все тридцать два зуба. Потому что я, конечно же, ожидала чего-то в этом духе. Но и подумать не могла, что всё обернётся настолько показательно. Ведь у человека была масса возможностей поставить мне ту же тройку или четвёрку молча и без объяснений. Причём, даже не на ГОСах, а во время любой из сессий – когда я сама его об этом просила. Но нет – он предпочёл выставиться полным идиотом перед толпой свидетелей. И, надо сказать, ему это прекрасно удалось.
И это именно тот случай, когда главное в новости – это не то, что произошло, а то, как оно случилось.
Билет беру первой. Отвечаю – второй.
Разливаюсь соловьём, рассказывая о чести, достоинстве и деловой репутации. До определённого момента меня откровенно игнорируют. Потом, когда я как раз собираюсь рассказать немного о судебной защите неимущественных прав, прерывают на полуслове и просят перейти ко второму вопросу. Что ж, перехожу.
Кредиты и займы. Займы и кредиты. Проговариваю скороговоркой всё, что знаю о них. В ответ – ноль внимания, фунт презрения. Никто из комиссии не то, что не заговаривает со мной, но даже не смотрит на меня. Проходит секунда, две, десять. Я понимаю, что дальше молчать просто-напросто неудобно и продолжаю свой рассказ. И снова в ответ – тишина. Третья моя попытка привлечь к себе внимание неблагодарной публики тоже заканчивается оглушительным провалом. На меня обращают внимание лишь, когда после очередной неудобной паузы я громко и чётко сообщаю, что, собственно, всё – история закончена моя.
В ожидании оценок шатаюсь по коридору и краем уха слушаю страшные истории из жизни своих товарищей по несчастью. Одну девушку председатель комиссии спросил, а чего это она вообще сегодня пришла, или ей совсем нечего делать, кроме как по экзаменам шататься. Другую кто-то упрекнул в том, что она совсем себя запустила и ужасно поправилась – причём, узнав о том, что его собеседница просто-напросто ждёт ребёнка, что и является причиной некоторых перемен в её внешности, этот кто-то, разумеется, не извинился. Молодым людям тоже досталось, да так, что и врагу не пожелаешь.
Так что мне с комиссией, оказывается, ещё очень повезло.
Через два часа в кабинет, он же – импровизированный зал ожидания, входит представитель комиссии и, по совместительству, наш бывший декан. Называет мою фамилию. Откликаюсь.
- Ставлю тебе тройку, можешь идти домой, - радостно сообщает он.
Тройка за идеальный ответ – это сильно, думаю я, очень в духе нашего факультета. А в ответ говорю:
- Вот и отлично.
- Ну, ладно, ладно, - тут же идёт на попятную мой собеседник. – Шучу. Четвёрка.
Мне всё равно. Действительно – всё равно. Всё, чего я хочу, - это поскорее покинуть сие распрекрасное заведение и забыть о его существовании. И мне абсолютно безразлично, при каких обстоятельствах это произойдёт.
Так что я лишь пожимаю плечами:
- Дело ваше.
Подхватываю сумку, пальто.
- Нет, я бы тебе, конечно, и пять поставил, - тем временем, продолжает свою пламенную речь экс-декан. – Но тогда ведь придётся давать тебе красный диплом. А этого делать никак нельзя…
Он умолкает, внимательно наблюдая за моей реакцией. Ожидает увидеть на моём лице вселенскую печаль, очевидно. Но никакой печали нет и в помине, есть только победная улыбка во все тридцать два зуба. Потому что я, конечно же, ожидала чего-то в этом духе. Но и подумать не могла, что всё обернётся настолько показательно. Ведь у человека была масса возможностей поставить мне ту же тройку или четвёрку молча и без объяснений. Причём, даже не на ГОСах, а во время любой из сессий – когда я сама его об этом просила. Но нет – он предпочёл выставиться полным идиотом перед толпой свидетелей. И, надо сказать, ему это прекрасно удалось.
