Лицо, сочувствующее правосудию.
День первый. Сам день – на природе, вечер – в импровизированной химической лаборатории, ночь – в городе.
День второй. Утром – беседовать с понимающими людьми о криптографии и серийных убийцах, днём – гулять, гулять и ещё раз гулять; до упаду.
Идеальные выходные.


Суббота. «Британские учёные доказали…»
Актовый зал Фундаментальной библиотеки, научное шоу доктора Хала с туманного Альбиона.
Оно начиналось под музыку из бондианы – заглавная тема, привет. И с видеоклипа про мистера Хала в джеймс-бондовском стиле. Химия и Джеймс Бонд – отличное сочетание!
В зале в тот вечер был абсолютный аншлаг. Люди сидели в проходах между рядами, толпились на верхотуре и на балконах. Те, кому в зале места уже не хватило, пытались высмотреть что-то из коридора – боюсь, правда, что безуспешно.
Было много детей, в том числе, совсем маленьких. Они - как, впрочем, и взрослые, - похоже, остались в полном восторге от шоу. Что вовсе не удивительно – шоу ведь получилось просто отличное.

А давайте подожжём ассистента! Ну, хорошо, не его самого, а какую-то пену, которую он держит в руках.
А давайте наглотаемся веселящего газа и будем потом говорить и петь песни не своим голосом.
А давайте насыплем льда в бутылку от кока-колы. Польём этот лёд кипятком. Полюбуемся паром, исходящим из нашей бутылки. А потом закроем бутылку крышечкой и – бежать! Потому что бутылка вскоре красиво взорвётся.
И другие забавные эксперименты с прекрасными комментариями мистера Хала.

Хал говорил по-английски. Говорил много и с юмором. Перевода, конечно же, не было. Какой перевод! Мы ж в МГУ.
В итоге, многие зрители (и особенно дети) не понимали и пятой части того, что он там говорил. А кто-то не понимал и сотой. Хорошо, что химические эксперименты прекрасны сами по себе, и без дополнительных разъяснений.
Хал – молодец. Он, в отличие от своих коллег-преподавателей, очень быстро заметил лёгкое непонимание в атмосфере.
Заметил. Поинтересовался:
- А кто из вас понимает английский?
Точно выяснил, что – далеко не все. И, что самое замечательное, никоим образом не растерялся по этому поводу. А если и растерялся то ничем не выдал своей растерянности. Сказал: а что – логично, мы же не в Англии, мы же в России. И, как ни в чём ни бывало, продолжил шоу.

Ещё из хорошего в тот день был стенд юридического факультета.
Коллеги-юристы выставили на всеобщее обозрение разнообразную криминалистическую технику. Даже машинку для снятия отпечатков пальцев с документов не поленились вытащить из закромов лаборатории. Да что там – они не поленились её включить и гонять в хвост и в гриву до самого вечера.
Забавно, но куда больше, чем механизм работы этой машинки, непосвящённый народ впечатляла его цена - около двух миллионов рублей.

И фотографии из Арктики.
И простенькие фокусы в исполнении физиков.
И, конечно, закат – он в субботу был просто прекрасный. Так же, как наконец-то наладившаяся погода.


Воскресенье.
Философский факультет.

В нынешнем солнечно-ветреном воскресенье тоже нашлось место странному. И вновь это странное было связано с ГЗ.
Выходим мы днём, после лекций на площадь перед ГЗ. А там – ни души. Ни единого человека. И не только на площади, но и вообще – вокруг. Давно - с тех пор, как мы ступили на «старую» территорию университета.
Ладно, идём вперёд, мимо всяких деревьев. Идём, идём, вдруг слышим – где-то там позади хрустят ветки. Хрустят ветки, что-то шуршит, шелестит.
А мы только что прослушали лекцию про серийных убийц….
А потом раздаётся глухой БАМ. Мы оборачиваемся и видим под кроной одного из деревьев помятого субъекта. Который, по всей видимости, только что с этого самого дерева слез. Вернее, сверзился. С дуба рухнул, короче. Вопрос в том, зачем он туда залезал-то.

Ладно, вернёмся к нашим баранам – к фестивалю науки и лекциям.
Помчаться утром после бессонной ночи на другой конец города, чтобы поговорить про маньяков и криптографию, – это по-нашему.

Приятно, что лекции по криминологии и криминалистике читали дамы. А то «не женская профессия», «не женская профессия».
И среди посетителей этих лекций девушек тоже было немало.

Сами лекции – неплохие. То есть, они отличные. Просто я это всё давным-давно знаю.

И нет, кажется, мы сейчас снова уйдём от наших баранов ко всяческой уголовщине.
В субботу, перед тем, как поехать на шоу Хала, мы с приятеьницей хотели добраться до парка – до Тропарёво. Но в итоге забегались и не добрались.
В субботу днём мы хотели туда добраться. А в субботу вечером там нашли труп женщины. Обглоданный растерзанный труп женщины, пропавшей намедни. Вот.

22:08

Лицо, сочувствующее правосудию.
Юрист сказал – юрист сделал.
Милейший дядечка с кафедры, похожий одновременно на Юрия Никулина и на Доктора Кто, за время, прошедшее с нашей с ним прошлой встречи, таки изобрёл содержание вверенного ему предмета. Изобрёл, облёк в электронную форму и выложил в общий доступ. В интернет выложил, да.
Задание на выходные: вычислить, куда именно, в интернет-то. Потому что сам он уже не помнит.

Когда я уже от него убегала в закат, этот милейший дядечка спросил у меня – а вы по какой теме диссертацию пишете? Я сказала.
- Так это же – уголовный процесс, - удивился дядечка.
- Ну, да.
- А зачем, если вы пишете диссертацию по процессу, вам криминология? (Прим. автора – на самом деле, оно, конечно, называется не «криминология», а куда более пафосно).
- Не знаю. В расписании есть – и ладно.
Признаться честно, я не знаю, зачем нам как минимум половина предметов из нашего учебного плана.И криминология, надо сказать, ещё далеко не худший из них. Криминологию я люблю.

Что до ненужных предметов… Сравнительное правоведение – к вашим услугам. Любить не прошу, жаловаться тем, кто знает – на что, разрешаю.
Сравнительное правоведение – это симбиоз теории государства и права, истории государства и права (отечественной и зарубежной) и международного права. Короче, курс обществознания за десятый-одиннадцатый класс. За десятый-одиннадцатый класс. На шестом году обучения на юрфаке. Очаровательно.
Читает сей дивный предмет нам под стать ему дивный товарищ с кафедры ТГП. Кафедра ТГП - тихий омут. Там всякое водится. Люди водятся всякие - поголовно причудливые.
Этот товарищ, к примеру, провёл с нами целую пару, и за всю эту пару ни разу на нас не взглянул. Даже мельком. Даже случайно. Полтора часа он глядел в вечность. Или, может быть, в бездну. Стеклянным взором.
Глядел в вечность и не говорил, а механически проговаривал текст. Размеренно. С выражением, модуляциями и интонацией автоответчика. Усугубляло неестественность его речи полнейшее отсутствие на его светлом лике какого-нибудь выражения.
Я ещё думала: ну, кого же, кого мне он, весь из себя отстранённый и механический, напоминает. Сегодня сообразила, что – медиума. Такого, который якобы в трансе. Чьим голосом якобы говорят всякие духи.

Вчера кое-кто доверительно сообщил мне: представляешь себе, он весь прошлый четверг улыбался. Он – это наш медиум незарегистрированный. Моё сознание благоразумно отказывается представлять себе эту картину.

Обычно, когда преподаватели хотят, чтобы у нас в наличии были методички по их предмету, они сами нам их раздают на первой лекции. Или потом присылают по электронной почте. Медиум ни того, ни другого не сделал. Он послал нас на кафедру.
Проблема кафедры ТГП и нас, как людей, которым туда было нужно прорваться: кафедра ТГП обычно пустеет гораздо раньше, чем мы успеваем до неё добраться.
Лично я не могла никого там застать на протяжении двух недель. Застала только вчера и по чистой случайности.

Секретарь кафедры моему появлению очень обрадовалась.
- Ты, если что, заходи, - сказала она. - Я тут до ноября ещё буду.
Вот вам и подтверждение слухов о том, что люди от нас разбегаются.

Про сегодняшний день вот вам картиночка:

Вы ещё можете это успеть!

21:04

Лицо, сочувствующее правосудию.
Я взрослый, разумный человек. Нет, правда! Но по мне этого, видимо, не заметно.
- На каком курсе учитесь? – спрашивают меня на соседних кафедрах, в бухгалтерии, в учебной части.
- На втором, - говорю.
Мне снисходительно улыбаются: мол, всё с вами понятно.
- Магистратуры, - тем временем, продолжаю я.
И вот тут у людей отпадают челюсти почему-то.
Вам смешно, а мне… мне тоже смешно. Меня за один только нынешний день уже дважды за первокурсницу приняли. И один раз попытались подсказать, где в нашем бедламе обитают подготовительные курсы для одиннадцатиклассников.

Когда студенты нашего университета обсуждают, сколько лет им ещё осталось учиться, со стороны это выглядит так, будто они обсуждают, сколько лет им ещё сталось сидеть в тюрьме.
Как безысходность выглядит, в общем. Каждый раз умиляюсь, когда наблюдаю такие беседы.

- А как туда (в факультетскую библиотеку) пройти, вам подскажут наши магистранты, - обнадёжила всамделишных первокурсников некая дама из деканата. И, не дожидаясь реакции упомянутых магистрантов на свои слова, умчалась в закат.
А магистранты в лице меня и моей однокурсницы, тем временем, вдруг отчётливо осознали, что при всём желании: нет, не покажут. Потому что сами не знают. Никогда этим не интересовались. А зачем нам, действительно, факультетская библиотека, когда на свете существуют книжные магазины и интернет?

Страшная тайна: вот уже который год я принципиально не читаю никаких учебников по праву. Я читаю только законодательство – там есть всё, что мне надо знать. А всё, чего там нет, - это лишняя информация. И ладно бы ещё просто лишняя, так нет же – она, к тому же, ещё и совершенно неинтересная.

К вопросу о законодательстве.
Благополучно проходив одну четвёртую часть семестра с устаревшим УПК (что, по меркам юрфака, почти смертный грех), я решила – пора. Пора, наконец-то, дойти до книжного магазина и приобрести действующую редакцию кодекса.
Итак, книжный. А там – тетрадки в кружочек, вместо банальной клеточки, ручки в форме человеческих и не только косточек. Эх, где же всё это великолепие было, когда я училась в школе! Мне его в те времена так не хватало.

Недавно видела своего пропащего одногруппника. Да, это Событие с большой буквы, потому что видела я его в третий раз за всё время учёбы в магистратуре. Хожу теперь, хвастаюсь преподавателям: я его видела, а вы - нет. И, знаете, все проникаются значимостью момента.
Видела я его на лекции Прокурора. Прокурор этот обычно весь из себя суровый и недружелюбный. А тут вдруг был добрый и, кажется, даже немного растерянный. От радости по поводу встречи с Пропащим, не иначе.
Чтобы вы понимали масштабы сей радости: он у Пропащего научрук. О чём сам Пропащий, по его словам, узнал две недели назад.

Научрук – как много в этом слове. Я свою официальную научную руководительницу не видела и не слышала с марта, наверное. А неофициальной сейчас совершенно не до меня. И пускай будет не до меня как можно дольше.

Источник, заслуживающий доверия, сообщает занятные вести с полей: наша кафедра потихоньку трещит по швам.
Административный персонал уже слегка разбежался. А всё из-за какой-то очередной реформы образования. В результате этой реформы зарплаты сотрудников вуза должны были стать больше. Должны были. А стали, в конечном итоге, ещё меньше, чем были, – хотя вот, казалось бы, куда там уж меньше-то.
Зарплаты уменьшились, а работы при этом меньше не стало. Вот люди и побежали туда, где получше.
Работа сбежавших секретарей и не только упала на плечи преподавателей. Тех это всё не сказать, что обрадовало. Тем более, что с их зарплатами тоже сталось что-то печальное. В итоге, они теперь тоже хотят бежать. И хотят они этого очень правильно.
Лишь бы только не разбежались раньше моей защиты. Вот после защиты – да на здоровье. После защиты – хоть трава не расти в этом прекрасном и удивительном учреждении. (Хотя она там и так не растёт - вырастешь тут на извечной стройке).

Лицо, сочувствующее правосудию.
Понедельник – день тяжёлый.
В понедельник мой комп, не выдержав жизни такой, внезапно скончался. Внезапно – это вообще ключевое слово в общении с техникой, как я понимаю.
Комп не жалко - он своё отслужил. Жалко ту информацию, которая благополучно осталась в недрах его памяти.
С другой стороны, я давно собиралась устроить масштабную чистку жёсткого диска. Так бы – когда ещё собралась. А так – оно всё само: и собралось, и свершилось. Ну и что, что весьма неожиданно и радикально. Зато быстро и наверняка.
К тому же, всё самое важное мне обещали восстановить и вернуть.
Что интересно: куски диссертации в понятие самого важного не входят никоим образом.
Кстати, про диссертацию. Чует моё сердце, это она старый комп доконала. Она могла.

Хорошо жить в двух шагах от магазина цифровой техники. Сломалось дома что-то жизненно необходимое – вышла, прошла двадцать метров и купила ему замену. И всё. Никаких поездок на другой конец города, никакого таскания тяжестей.
Вообще-то, я знала, какой ноутбук хочу. Но его в магазине, естественно, не оказалось. Бежать в другой магазин мне уже было некогда. Поэтому я купила первый попавшийся. Приглянувшийся, в смысле. И сейчас своим выбором очень довольна.
А за тем, который хочу, поеду потом специально.

Хотела бы я показать вам свои выходные на фотографиях. Но не судьба. Если до компьютера мои руки дошли, наконец, то до фотика они доберутся явно нескоро.
Что ж, не могу пока показать, так хоть расскажу.
Выходные прошли под девизом: «Круг Света 2013». Посмотри всё-всё-всё, что покажут в рамках этого фестиваля. И я посмотрела!

Пятница, вечер. Открытие фестиваля в «Лужниках» меня как-то не впечатлило.
Тем не менее, на следующий день я, прихватив с собой маму, снова помчалась на фестиваль. На этот раз – в Царицыно. Изначально мы собирались совсем не туда. Мы собирались на Театральную Площадь. Но там мы и безо всякого фестиваля бываем почти ежедневно. А в Царицино не были уже тысячу лет, а тут такая оказия.
Приезжаем в Царицино. А на в входе в парк – очередь. Длинная такая, аж до самого выхода из метро. И даже чуть дальше.
Очередь. В Царицино. Впервые в жизни такое вижу.
Самой лучшей и интересной частью нашей вылазки на природу были скитания по холодному, тёмному парку на обратном пути под девизом: давай срежем путь.
А вот световое шоу, ради которого мы туда, собственно, и поехали на ночь глядя, нас здорово разочаровало. Не то, чтобы оно было ужасным, нет. Всё было довольно мило. Но примитивно. Катастрофически примитивно для шоу.
Дворец менял свой окрас. Иногда. Очень нечасто. С просто синего, скажем, на сиреневый с розовым. А потом – по прошествии ещё целой вечности – скажем, на просто красный. Или на белый. Действо это сопровождали пляски лучей белого света. И музыка. Однажды, на пару минут, включили фонтан. И всё. Никаких вам оптических иллюзий, никакой световой живописи. Одним словом: скучно!
На фотографиях всё это выглядит гораздо лучше, чем в жизни.
А ведь там ещё был парк инсталляций! О, думала я, сворачивая туда, уж там-то точно должно быть что-нибудь потрясающее. Но ничего потрясающего там не оказалось. Увы.
Из парка мы сбежали за час до окончания светопреставления. Мама хотела ехать домой – отогреваться. Я хотела доехать до Театральной площади и узнать, что творится там. В конечном итоге, поехали мы на площадь.
Приезжаем. На площади – ничего. Ни намёка на представление. И люди все энергично расходятся кто куда. На дворе половина одиннадцатого. Теоретически до окончания фестивального дня ещё аж полчаса. По всем внешним признакам, этот день завершился раньше положенного.
Пока мы стояли и думали, куда нам двигаться дальше, Большой неожиданно озарился всеми цветами радуги. И началось представление. Целых три представления даже.
И знаете – что? Представления эти были прекрасны-прекрасны. За исключением, может быть, пары мелких фрагментов. Особенно мне приглянулось «строительство» Большого и та история, на протяжении которой театр превращался в другие, не менее интересные и красивые, московские достопримечательности. И космос, конечно. Я бы сказала вам: срочно бегите и приобщайтесь, да, к сожалению, поздно уже.

Обычно я очень печалюсь о том, что у нас осенью рано темнеет. Семь часов – это очень рано, на самом деле.
В выходные я тоже жалела о том, что темнеет в семь. Только в этот раз семь часов – это было не рано, а слишком поздно. Темнело бы раньше – дольше длились бы фестивальные дни, больше всего интересного можно было бы увидать.

Воскресенье – это был потрясающий день. Солнечный, тёплый. Носителям олимпийского огня, как их тут обозвал один прекрасный человек, очень повезло с погодой. Да и вообще, всем москвичам повезло.
Весь день я гуляла в хорошей компании, а вечером в той же компании смотрела программу конкурса «Art Vision», которую демонстрировали прямо на фасаде Манежа.
Любопытный факт: из всей конкурсной программы ни один ролик мне не понравился от и до, при этом отдельные фрагменты некоторых роликов мне понравились очень. И да, я пожалуй, согласна с решением жюри насчёт победителей.
А ещё это было так здорово – стоять на стеклянных пирамидах с Манежной площади. То есть, прямо на них. На наклонных плоскостях из стекла, прямо над коридором торгового центра.
Уж не знаю, с чего я решила, что тем же вечером должен быть ещё и салют в Лужниках. Не знаю, с чего решила, что – именно этим вечером.
Знать я не знаю, но в Лужники мы поехали. К десяти вечера. Приехали. Потоптались полчаса там, в потёмках. Салюта так и не дождались. Уехали.
А на следующий день я прихожу домой в девять вечера. Слышу за окном типичный салютный грохот. Гляжу, а там – тот самый салют. Красивый такой. И главное - полная панорама. Лучше, чем в трансляции. И зачем, спрашивается, я собиралась смотреть его из Лужников, когда он так замечательно виден из окна моей комнаты?

А сегодня я видела олимпийский огонь. Специально приехала в центр на полчаса раньше, чем надо было по делу, чтобы застать старт эстафеты. Застала! Довольная этим просто ужасно.
Про эстафету. Сам олимпийский огонь просто блекнет на фоне реакции на него окружающих.
Олимпийский огонь. Эстафета. Казалось бы, милое дело. Смотри себе и умиляйся. Но народ, в большинстве своём, почему-то не умилялся. Народ ныл – и чего мы сюда приехали, и кому всё это надо. Странные люди. И чего, действительно, с утра пораньше ехали на Васильевский спуск, с таким-то весёлым мнением насчёт всего происходящего.

Салют, который сегодня (вот только что) внезапно случился на Красной площади я видела тоже. И снова – из собственного окна.

20:00

Лицо, сочувствующее правосудию.
Есть у меня один таракан.
Я не могу говорить о всяческой ерунде с человеком, с которым мне надо – нам надо – поговорить о чём-то серьёзном и важном.
Речь не идёт о выяснении отношений. Отношений ни с кем я не выясняю принципиально. Потому что если отношения надо выяснять – их не надо выяснять. Их надо прекращать как можно скорее. В противном случае, ты всю жизнь будешь выяснять отношения вместо того, чтобы жить.
Речь идёт о каких-то делах, планах, проблемах, которые касаются не только тебя. Не потому, что тебе так хочется, а просто потому что.
И когда при наличии этих дел, планов, проблем и тысячи сопряжённых с ними неясностей, человек старательно не обсуждает со мной их, зато радостно обсуждает всё, что угодно, кроме, я чувствую себя... сюрреалистично. И вовсе не в лучшем смысле этого слова.

Второй таракан – прародитель первого.
Я не могу «не думать об этом», если «это» является для меня важным. В моём понимании, на свете не так уж и много действительно важных вещей, и те немногие, которые всё-таки есть, определённо стоят того, чтобы о них думать.
Для кого-то издевательство – это когда у них просят совета. А для меня издевательство чистой воды – советы не думать о важном.
«Не думай», - такой совет, на мой взгляд, может дать только тот, кто в состоянии сам его выполнить. Лично я – не в состоянии. В принципе. Я могу не афишировать свои мысли, могу, помимо действительно важного, думать на сто пятьдесят тем и параллельно с этим делать сто дел. Но вот совершенно не думать о важном - хотя бы секундочку, хотя бы рефреном - я не могу. На то оно мне и важное, в конце-то концов.

Тараканьи бега.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Мне одной Дайри коварно сменили дизайн без моего ведома, или есть и другие счастливцы?
И нет, я не только сейчас это заметила. Заметила перемены я давно. Просто сказать о них руки не доходили.


На дворе всего лишь тридцатое сентября. В Москве, меж тем, уже - первый снег. И даже не совсем первый, как я понимаю, а первый в этом году, который я вижу своими глазами.
Красиво, конечно, но холодно просто ужасно.
Как дальше жить в таком климате – это большой вопрос. И с каждым годом этот вопрос становится всё актуальнее.

Мне сегодня в час пик в метро уступили место, потому что я была без наушников и без макияжа.
- Такие девушки нынче редкость, - сказал мил-человек, уступивший мне место. - Их беречь надо.

А вчера ко мне на тёмной, пустынной улице подошёл человек наружности «за плечами три срока». Спросил – сколько времени?
Я ответила. И, знаете, он так этому удивился. Так удивился, что аж растрогался.
Сказал:
- Понимаете, я до того, как вас встретил, спрашивал время у четырёх человек. У каждого из них был в руках телефон. То есть, технически они подсказать мне могли. Могли. Но никто из них не подсказал - все отмахнулись.
А всё потому, что человек, обратившийся к ним с вопросом, непрезентабельно выглядел.

Мир, в котором девушка без наушников в ушах и макияжа – это редкость, а люди ленятся подсказать время прохожему, если он плохо выглядит, - ты безумный, безумный.

18:10

Лицо, сочувствующее правосудию.
Дорогое Мироздание играет со мной в вышибалы. Кидается в меня тяжёлыми предметами, то есть. Опять.

От моего дома до «Шоколадницы», где мы должны были встретиться с Трем, рукой подать. От силы четыре минуты пешком по прямой. Всего лишь четыре минуты. По ровной дороге. По родной улице. Казалось бы, что может случиться? Да всё, что угодно, на самом деле.

В этот раз на меня попытались свалиться строительные леса.
Иду себе мимо них преспокойно, ни их самих, ни кого-то другого не трогаю. Вдруг боковым зрением замечаю какое-то подозрительное движение за своим правым плечом. Оборачиваюсь и вижу: она. Боковая часть металлической конструкции. Валится на меня.
Ладно, реакция у меня хорошая, от столкновения с железной рамкой я увернулась.

Рамка с грохотом падает на тротуар. Прохожий, которого я едва не сбила с ног, уходя, а точнее - отпрыгивая от столкновения с ней, радостно вопит: «Круши, ломай!». А на лесах - вернее, на том, что от них осталось, - тем временем, стоит обалдевший строитель.

Это, кстати, уже не первый случай, когда ремонт всего подряд на том отрезке улицы делает мою жизнь интереснее.
Однажды мне под ноги уронили отвёртку, которой до этого чинили кондиционер.
А совсем недавно я вывихнула ногу, неудачно наступив на укатившийся из эпицентра строительных работ болтик.

До «Шоколадницы» я, в конечном итоге, всё же дошла. И даже живая. И даже целая и невредимая. Что приятно не менее: Трем до неё дошла тоже. И тоже – целая, невредимая и, вообще, вся из себя замечательная.

17:18

Лицо, сочувствующее правосудию.
Намедни мы с Катериной вскочили ни свет, ни заря и поехали на край света. Основная прелесть этой затеи заключалась в том, что самим нам туда было не надо от слова совсем. Туда было надо одной Катиной знакомой. Но знакомой ехать туда было слегка не с руки. Поэтому она попросила съездить туда Катерину. Съездить и купить ей там «то, не знаю, что». Катерина – добрейшей души человек – естественно, согласилась. А я увязалась следом, потому что не видела Катерину добрых полгода и, если бы не навязала ей своё общество в тот день, то наверняка не увидела бы ещё столько же.
Катерина – разумный человек. Катерина поехала на край света в перчатках. И в тёплой куртке.
А я – я молодец. Я с утра пораньше посмотрела на календарь, увидела там сентябрь - всего лишь сентябрь, а не холодную зиму, - накинула лёгкий плащ и умчалась в туман.
Меж тем, на улице был не совсем тот сентябрь, который на календаре. Вернее, не так. На улице был не совсем тот сентябрь, который мне бы хотелось там видеть. Совсем не такой тёплый, как в прошлом году, когда тем же числом я с комфортом расхаживала по городу и без плаща, в одном пиджаке.
То, что мёрзну я вовсе не потому, что – ну, это ж я, а потому что на дворе холодорыга дичайшая, до меня дошло только на десятом километре МКАД. Далековато от дома.

За этот день я впервые в собственной жизни:
- Побывала на самом юге салатовой ветки метро. Так, в московской подземке больше не осталось незнакомых мне станций.
*Сверившись с картой…*
А, нет, осталось всё-таки полторы штуки – новых. Ну, ничего, однажды нелёгкая занесёт меня и туда!
- Побывала на вещевом рынке.
Боже, я думала, они давно уже вымерли. Ан-нет. Живут. Но зачем – вот в чём вопрос.

Четырнадцатый километр МКАД – это ещё Москва. Девятый или, скажем, одиннадцатый километр МКАД – это тоже Москва. Тем более.
А так, с виду, и догадаешься. Даже не заподозришь. С виду там не столица страны, там степь да степь кругом.
Степь в тумане. На самом деле, прекрасное зрелище. Как раз в моём вкусе.
Стоишь ты с утра пораньше посреди этой степи, на ледяном ветру в лёгком плаще, вглядываешься в туман и думаешь: мы отсюда никогда не уедем.

Была у нас мысль – заглянуть заодно и в Икею, раз уж в той стороне гуляем. Была у нас мысль – пройтись до Икеи пешком. Там же недалеко, судя по указателям на шоссе. Наиболее гениальной из вышеперечисленных идей была идея выше не перечисленная: не идти туда пешком, а поехать. Потому что идти там было, как оказалось впоследствии, сто лет по лугам и полям. И по холоду.

Проходим мимо стенда с посудой – на большом расстоянии от него. Только проходим, как за спиной раздаётся оглушительный грохот. Это всё содержимое стенда, едва мы прошли мимо него, изящно обрушилось на пол.

Сидим с Катериной в кафешке, обедаем. Беседуем про Ганнибала Лектера. Ну, как беседуем. Катерина, по моей просьбе, пересказывает мне сюжеты тех книг о нём, до которых я пока не добралась и вряд ли доберусь в ближайшее время. Пересказывает в красках и лицах, чтобы я могла понять, какие из этих красок и лиц нашли своё отражение в современном сериале, а какие – нет. Я пересказ радостно комментирую. В общем, всем весело.
И тут я оглядываюсь по сторонам. И вижу, что за некогда пустовавшим соседним столиком сидит девочка лет двенадцати. И судя по тому, каким глазами эта девочка смотрит на нас, мы ей своими беседами о высоком слегка покорёжили хрупкую детскую психику. И даже не слегка.
Прости нас, бедный ребёнок!

Я не спала ночь накануне нашей прогулки. И ночь накануне кануна я не спала тоже. Я, вообще, не помню уже, когда в прошлый раз спала. Знаю только, что это было давно. Очень давно. И неправда. Поэтому, а также потому, что на дворе нынче жуткое межсезонье, которое мой организм, в отличие от меня самой, на дух не переносит, я целый день спала на ходу. Буквально. Совсем буквально. Вернее, наоборот. Я моментально впадала в спящий режим, стоило мне остановиться или умолкнуть.
Я нечасто впадаю в спящий режим. Очень нечасто. По иронии судьбы, подавляющее большинство этих «нечасто» происходит именно на глазах у Катерины. Бедная Катерина!

А ещё я ела мороженое. По собственной инициативе. Я, поедающая мороженое, – это явление крайне редкое. Я вам больше скажу: это картина из разряда «апокалипсис сегодня». Потому что, вообще-то, я мороженое не ем. Годами. Во-первых, не очень его люблю. Оно для меня слишком жирное. Не в плане калорийности, а в плане вкусовых ощущений. Как сало примерно, только ещё жирнее. А, во-вторых, я вообще не ем ничего холодного. И не пью. Ибо – ну, холодно же!
Не ела, вернее. До этого лета. Лет десять. А этим летом я ела мороженое аж трижды.
Первый раз – в Питере, накануне отплытия в Хельсинки. На дворе тогда было очень холодное утро. Я была одета не по погоде (моё нормальное состояние) и, пока дошла до кофейни, продрогла до мозга костей.
Во второй раз – по пути из Бреста в Москву. В поезде на Москву было совсем не так холодно, как в поезде из Москвы. Там было совсем не холодно. Холодно было на улице. А ещё на улице была платформа «Смоленск», а на платформе – тётеньки, торгующие мороженым.
И в третий раз, вот, намедни. Опять же, замёрзшая.

Оттуда, откуда мы возвращались в Москву, можно было уехать не только в Москву, но и, скажем, в Жуковский. И ещё в несколько подмосковных городов. Я предлагала Катерине туда уехать, настойчиво предлагала. Но она всё равно отказалась, потому что – тяжёлые сумки, половина одиннадцатого вечера по московскому времени и подъём ни свет, ни заря в перспективе.
Впрочем, в итоге мы всё равно уехали не совсем туда, куда собирались. Совсем не туда мы уехали. И правильно сделали – так ведь оно интереснее, чем из пункта А в пункт Б по кратчайшей дороге.

20:32

Лицо, сочувствующее правосудию.
Первый учебный день в этом году был такой первый, а главное – такой учебный. Продлился он от силы пятнадцать минут.
Пришла на кафедру я. Пришёл наш деревенский детектив, с которым у нас должно было быть занятие. А больше никто не пришёл. Как обычно.
Он пришёл, понимаете? А я уж и не надеялась. Я слышала: он уволился. Шутила ещё, что уволился он, наверное, потому, что не выдержал наших насмешек: всех этих весёлых истерик в ответ на свои бесконечные и просто страшно комичные жалобы и возмущения жизнью.
Ан-нет! Не уволился. Но это только пока…
Впрочем, я отвлеклась. А человек вот пришёл. В нужный день. Вовремя. Без лишних напоминаний. Какой молодец!
Посмотрели мы с ним друг на друга. Посмотрели на расписание – удивились. Обсудили наши планы на будущее. Ещё раз посмотрели на невменяемое расписание. После чего с чувством выполненного долга разошлись – кто куда.

Разошлись мы чудесно.
Во-первых, лишь со второй попытки. Потому что нельзя просто так взять и уйти с кафедры, не забыв там что-нибудь нужное.
А во-вторых, как выяснилось на следующий день, слегка преждевременно. То есть, я-то ушла вовремя – когда отпустили с единственной за день пары, тогда и ушла. А вот товарищ преподаватель сбежал с факультета сильно раньше, чем следовало. Общение со мной произвело на него такое сильное впечатление, что он забыл, что у него в расписании стоит ещё одна пара. И вместо того, чтобы, спровадив меня, пойти на эту самую пару, пошёл, как и я, домой.
Прекрасная женщина из деканата, со свойственной ей мягкостью и тактом, прокомментировала его побег следующим образом:
- Совсем свихнулся мужик.


Второй учебный день в этом семестре был ещё лучше. Начался он с того, что милейший дядечка с кафедры сообщил мне:
- Вы знаете, у нас беда!
- И заключается она в том, - продолжил он после небольшой паузы.
- … Что предмета, который вы должны у нас вести, не существует в природе, - предположила я.
И, знаете, я оказалась права!
Предмета, который этот милейший дядечка должен у нас вести, действительно, не существует в природе. Не существовало, точнее, до того распрекрасного дня. А теперь он существует. И это, собственно, всё, что мы с дядечкой о нём знаем.

Но дядечка – он на то и милейший, что пообещал к следующему занятию изобрести содержание этого предмета. Раз уж сам предмет уже изобрела та самая дама из учебной части, которая, у нас, вообще, не в меру изобретательная, чтоб не сказать хуже.
Не факультет, а сплошные изобретатели.

А ещё этот дядечка – внезапно! – меня узнал. Хотя видел однажды: полгода назад и мельком. И, вообще, со спины.
А ещё он уже наслышан о нашей незримой группе, которая как бы есть, а как бы есть одна я. Но об этом уже, по-моему, наслышаны все.
Я, пока болтала с ним, всё думала – кого же он мне напоминает. А напоминает он мне Юрия Никулина. Немного. И немного – Питера Капальди (нового Доктора Кто).


Про расписание, этот неиссякаемый источник недоумения, надо сказать отдельно – оно того стоит.
Всего не в меру изобретательная дама из учебной части изобрела нам три новых предмета. На том её творческая энергия благополучно иссякла. Творческая энергия иссякла, а чёрные дыры в расписании остались. В больших количествах.
Дыры надо было чем-то заполнить. И их заполнили. Предметами из прошлого семестра. Теми самыми, с которыми мы ещё в середине весны уже не знали – что бы ещё такое сделать. Потому что информация кончилась, в учебное время осталось.
В общем, когда я получила расписание занятий нашей группы на этот семестр, я подумала, что мне дали не то расписание. Но нет, расписание оказалось то самое. Как всегда, поразительное.

21:36

Лицо, сочувствующее правосудию.
Я так хотела сказать вам что-то разумное, доброе, вечное. А потом на меня немного упало окно. Точнее, стекло из кухонной форточки.
Началось в колхозе утро! Дело, кстати, действительно было ранним утром.
Милый дом, наконец, осознал, что – о, непутёвая хозяйка вернулась! То есть, совсем вернулась, а не только на пару часов. И вот – поприветствовал меня с присущей ему оригинальностью.
И тебе, милый дом, тоже привет. И доброе утро.

Домой я вернулась ещё в понедельник с утра пораньше. Из Вены, куда уезжала на выходные.

Первое, что я сделала, оказавшись в Вене, - это чуть не попала под машину. На самом деле, это не я чуть под неё не попала. Это она чуть на меня наехала. Не наехала, хотя, надо сказать, очень старалась.
Переход. На светофоре горит зелёный для пешеходов. Зелёный горит, я иду, всё логично и даже по правилам.
К переходу подъезжает легковая машина. Естественно, тормозит. Тормозит, тормозит, почти останавливается. Но у самой «зебры» вдруг резко срывается с места и едет прямиком на меня.
Из-под колёс я в итоге буквально выскользнула. Вывернулась в последний момент.
А машина, скрипнув шинами, умчалась в дождливую серость.
Что-это-было?

Вена. Ночь на дворе. Открываю окно, дабы узнать – как там на улице: холодно или не очень. Слышу стрёкот кузнечиков. Очень громкий стрёкот кузнечиков. Думаю: э-э… Кузнечики? В центре города? Слуховые галлюцинации от недосыпа?
Гонимая любопытством, я ту же помчалась искать этих кузнечиков. Вернее, место их обитания. Думала, найду какой-нибудь парк. Ага, как же! Нашла заросший бурьяном пустырь.
А потом я нашла кладбище. И ночная прогулка как-то так окончательно удалась.

Кстати, про Вену. И про Прагу – вдогонку к предыдущим историям.
Мало кто знает, но у Чехии и Австрии есть одна общая достопримечательность – дорога из Праги в Вену. Я не вспомню сейчас её буквенно-цифровое наименование, но это та дорога, которая – на Брно.
Прелесть этой дороги заключается в том, что она, хоть технически и европейская, но на деле – такая российская: ни единого ровного метра. Едешь по ней на машине - на хорошей машине, на очень хорошей машине, - а чувствуешь себя при этом так, будто едешь на лыжах роликах. По камням неровной дороге. Вцепившись руками в багажник чьего-нибудь велосипеда. Сотрясаешься, в общем, как жертва болезни Паркинсона. И зубами клацаешь в такт. И так – на протяжении трёх с половиной часов.
А теперь смейтесь: дорога эта – платная.

Ещё одна достопримечательность, о которой мало кому известно, находится на обочине этой чудесной дороги, совсем на границе.
Приграничный магазинчик.
Захожу туда прохладным августовским вечером – по пути в Австрию – за водой. Следующим вечером – уже на обратном пути в Чехию – снова туда захожу. На кассе работает та же девушка, что и накануне. Девушка внимательно смотрит на меня и вопрошает:
- Простите, а это не вы тут были вчера?
Я признаюсь, что - да, я.
Тогда девушка смотрит на меня ещё внимательнее и спрашивает:
- А по какую сторону границы вы собираете ночевать сегодня?
Кто там говорил, что меня скоро пограничники начнут узнавать безо всякого паспорта, просто в лицо? Так вот – считайте, что уже.

И, наконец, третья достопримечательность всё на той же границе.
Замок на самой вершине горы. Внутрь него я не заходила, но со стороны да на фоне заката он выглядит весьма привлекательно.

Что вам ещё рассказать про Австрию?
Город Баден. Тот самый город, куда можно приехать из другого города (Вены) на трамвае.
Вена. В Вене есть как минимум одна чисто английская красная телефонная будка, и кое-кто (не будем показывать пальцем) только что хоровод вокруг неё не водил. А ещё там есть опера. Приехал в Вену – притворись культурным человеком, сходи в оперу, ага.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Едем с утра пораньше из аэропорта домой на такси. И, знаете, я думала, что мы не доедем до дома. Нет-нет, водить машину водитель умел, и даже неплохо. И пробок на дорогах не было в кои-то веки. Но в машине работало радио.

В эфир звонит некто Коля. И у Коли с Ди-Джеем завязывается замечательный диалог.

- Кем ты работаешь, Коля?
- Я велосипеды чиню.
- А что же ты, Коля, делаешь зимой – когда велосипеды не актуальны?
- А зимой я чиню лыжи.
- И часто лыжи ломаются?
- Ой, знаете, очень! Народ же на них по камням ездит.
- Э-э… По камням? Но зачем?!
- Ну, понимаете, у нас в городе зимы не очень холодные. Снега обычно выпадает совсем немного. Но на лыжах-то людям покататься хочется всё равно. Вот они и катаются по дорогам. А снега на дорогах мало. А сами дороги неровные, на дорогах камней полно…

И тут мы с водителем поняли, что нас накрыло мы в России. И дружно забились в конвульсиях от осознания и умиления. Хорошо, что на светофоре тогда горел красный свет, и такси наше стояло на месте. Потому что, если бы мы с водителем забились в конвульсиях на полном ходу - а мы бы забились, как тут не забиться на фоне таких-то высказываний - мы бы… недалеко уехали.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Пятница, тринадцатое – замечательный день. И самое время поведать вам о некоторых моих августовских приключениях.

Я была в Праге, когда Чешский парламент совсем распустился.
Господам депутатам из тамошней нижней палаты наскучило быть депутатами. Так что они собрались, дружненько проголосовали за роспуск своей компании и разошлись кто куда ко всеобщему удовольствию.
Всё прошло тихо, мирно, без споров и нервов. Ну, совершенно, неправильно! В сущности, незаметно. Но главное, что прошло. Главное - было. Спасибо вам, чешские парламентарии, за это. Я, знаете ли, люблю просыпаться, включать новости и узнавать, что в стране, где я сегодня проснулась, больше нет той власти, которая была ещё вчера. Или вообще больше нет никакой власти. У всех свои слабости, как говорится. И свои недостатки.

Чехия – это Богемия. Я всегда это знала. Знала, но одно с другим, тем не менее, как-то не ассоциировала.
Чехия – это Богемия. И, когда на бегу по Праге ты вдруг отчётливо это осознаешь, это всё объясняет.
На этой радостной ноте хотелось бы передать пламенный привет сэру Артуру сами-знаете-какому. Сэр Артур, признайтесь, вы тоже однажды очень удачно съездили в Чехию, да?

Помните, я тут упоминала одно презабавное происшествие? То, которое навсегда останется не только в моей памяти, но и в памяти служащих пражской криминальной полиции. И не только пражской. Так вот. Сейчас я вам про него расскажу.
Скандал в Богемии.

А ещё я….
….
- Видела немецкую тюрьму. Изнутри.
А что в Берлине видел ты?
- Каталась на берлинском метро.
U-Bahn.
- Беседовала о жизни, Вселенной и вообще с черепами из чешского Костехранилища. Черепа эти, несмотря на отсутствие у большинства из них нижних челюстей, - отличные собеседники. If you know, what I mean.
- Нашла в Берлине кусочек Лондона, а в Праге – кусочек Парижа, и не один.
- Была в гостях у настоящего графа.
- Ездила в Польшу.
Я никогда не хотела побывать в Польше. А зря.
- Собирала ракушки в Дрездене. Где в Дрездене можно найти ракушки, спросите вы. А вот можно, как оказалось. Просто места знать надо. А ещё надо совсем не знать немецкого языка – чтобы не понять, что там написано на табличке, запрещающей в эти места заходить.
- Встречала рассвет в горах на границе Словакии.
- Бегала по ночной Праге.
И другие прелести Пражского Града.

И – да. Магическая Прага. Это понятие уже никогда не станет для меня прежним. Никогда.
Почему? Об этом я вам тоже когда-нибудь обязательно расскажу.

16:45

Лицо, сочувствующее правосудию.
Мы с Настей хотели просто погулять. Просто погулять по любимому городу. Нам даже с погодой повезло в кои-то веки.
И целых полдня мы, действительно, просто гуляли – так мирно, спокойно, что даже самим не верится. А потом начались приключения.

Идём мы радостно по Новому Арбату. Мы – это я, Настя и Тардис. Мини-версия Тардис, которую Настя приобрела часом ранее в палатке на Гоголевском бульваре.
Москва – замечательный город. В Москве Тардис не надо ждать и искать. Её можно просто купить в обычной палатке.
Идём и идти собираемся аж до Курской. А оттуда мы собираемся ехать в Измайловский парк.

Выслушав бесконечный рассказ о моих августовских путевых и, притом, непутёвых до ужаса приключениях, Настя сказала:
- Когда ты в следующий раз соберёшься куда-нибудь ехать, я поеду с тобой. Потому что я тоже хочу таких приключений!
Я ответила, что, если ей хочется приключений, то за ними совсем не обязательно ехать куда-то. Их можно найти и здесь.
И когда же я научусь осторожному обращению со словами?

Путь наш лежал через самый центр города. Самый центр города в этот прекрасный день (день города, да) был перекрыт. Перекрыт он, как водится, был в самых неожиданных и самых неудачных (не только с точки зрения пешехода, но и с точки зрения человека, который кое-что смыслит в общественной безопасности) местах.
- Sinnerman, where you gonna run to?
Как очень верно подметила Настя, если бы действо, описанное в тексте этой песни, происходило на территории российской столицы, то главный вопрос (жизни, Вселенной и всего такого) к грешнику звучал бы немного иначе. А именно:
- Sinnerman, how you gonna run to?
Потому что «куда бежать» - это в Москве вот совсем не вопрос. А вот «как добежать туда, куда тебе нужно, при вечно перекрытых/перегороженных/раскопанных с какой-то великой целью дорогах» - вопрос, и ещё какой.

Журфак МГУ на Моховой улице.
Фасад факультетского здания украшает плакат с надписью: «Здравствуй племя молодое, незнакомое!».
Надпись как бы намекает первокурсникам, кем их считают старшие товарищи.

Добрых полчаса мы методично обходили полицейские кордоны. Обходили по такой траектории, что ни в сказке сказать, ни в учебнике по баллистике написать. А потом это дело нам надоело, и мы спустились в метро.


Мне нельзя ходить с друзьями в городские парки. То есть, это моим друзьям нельзя ходить в парки со мной. Потому что каждый раз, когда я иду в парк с кем-то прекрасным и дружественным, мы обязательно встречаемся там с кем-нибудь или чем-нибудь странным.

-Можно я пойду следом за вами?(с)

Лицо, сочувствующее правосудию.
Много букв про вчерашние приключения будет завтра. А сейчас будет много букв про политику. Про политику, говорить о которой в приличном обществе, по-прежнему, как-то даже неловко.

В наших краях нынче выборы мэра. Каравай, каравай, кого хочешь - выбирай. И ведь, действительно, выбирай кого хочешь. Кого ни выбери – результат, в конечном итоге, будет примерно один и тот же.

«Я буду голосовать за кандидата Такого-то, потому что он мужественный и красивый, и жена у него симпатичная».
«Кандидата Такого-то не жалует нынешняя власть, а это однозначно говорит о том, что он честный человек».
Вы прослушали отрывки из интервью взрослых, вроде разумных, местами публичных людей.
О том, что они взрослые и разумные, так, по одним их высказываниям, без специального уточнения, и не догадаешься.

А кандидат, которому эти взрослые, вроде разумные люди адресовали свои в высшей степени сомнительные комплименты, их не только прослушал. Он их ещё напечатал в своей газете-агитке.
Получилось непреднамеренное признание: ребята, я красивый, женатый и не в ладах с властью, и на этом мои достоинства резко заканчиваются. Зато честно.

Другой кандидат – совсем молодец.
Ушёл в отставку раньше срока без какой-либо веской на то причины, исключительно потому, что «хочу новые выборы, и поскорее». И ладно бы хоть – ушёл. Какое-никакое решение было бы. Так нет же – он как бы ушёл, а как бы остался. Мэр Шрёдингера. Смотреть было противно.
Отказался от участия в дебатах.
С избирателями тоже отлично поговорил. Написал нам: я знаю, что буду делать, когда меня выберут мэром. И всё. То есть, что именно – уточнить поленился. А и действительно – зачем уточнять? Дорогой избиратель, ты ж понимаешь!

Что делают в избирательных списках ещё четыре кандидатуры, совсем непонятно. В том числе, им самим. По всей видимости. Потому что они сидят и молчат, сидят и молчат. Второй месяц молчат уже. Загадочные люди.
Они молчат, а я делаю выводы. Выводы, прямо скажем, не утешительные.
Если за два месяца предвыборной агитации люди не потрудились хоть как-то себя проявить, значит, им нечего проявлять. Значит, они просто-напросто не заслуживают к себе никакого внимания.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Как, однако, отлично мы с Машенькой съездили в Брест.

Машенька боится летать на самолётах. Поэтому мы поехали в Брест на поезде.
Чтоб я ещё раз поехала куда-то на поезде? Куда-либо дальше Питера? Да, ни за что! Ну, если только при полном отсутствии адекватных альтернатив. А так – Ни. За. Что. Ни за какие коврижки.
Люди добрые! Если вдруг вы боитесь летать на самолётах, езжайте в Брест на поезде номер семь. Срочно! Поездка на этом поезде по означенному маршруту – это лучшее лекарство от аэрофобии. Нет, правда. Уже к середине такой поездки перспектива её повторения будет пугать вас гораздо больше, чем перспектива полёта на самолёте.
И вот почему.

– Если б я знал, на каком поезде мы поедем до Бреста, я бы пошёл до Бреста пешком. (с)

Кто уехал в другую страну без загранпаспорта?

Кого нельзя подпускать к государственным границам на пушечный выстрел? Кто случайно забрёл на государственную границу? Кто долго и радостно по этой самой границе гулял? То есть, прямо по ней. Без документов и малейшего представления о том, где именно гуляет.
И ладно бы это ещё была наша, российская граница, но нет. Граница была белорусско-польская.
(На русско-польскую границу мне в прошлом году не позволили забрести добрые люди, а так бы я забрела, да).
Кого жизнь ничему не учит? Кто снова полез в заброшенное здание и столкнулся там с чем-то весьма подозрительным?
Дурная голова ногам покоя не даёт.

Про город. Пунктиром.

Что я там говорила про «ни за что»?

Москва встретила нас жутким ливнем и холодом. Сразу видно – тоже очень соскучилась.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Вот я и дома! И пробуду тут целых четыре часа. А потом – чрезвычайно внезапно, в том числе, для самой себя – снова уеду.
Недалеко – всего за одну границу. Если хотите, можете угадать – какую. Ненадолго – буквально на пару дней. За компанию и на поезде, что уже интересно.

Казалось бы, не была дома всего ничего – меньше месяца. А по ощущениям – полгода, как минимум.
Соскучилась по всем вам, соответственно, просто ужасно.

Если по окончании отдыха ты не валишься с ног - значит, отдых твой не удался. Я с ног валюсь. И вовсе даже не образно. Отдых мой удался, одним словом. Даже более чем.
Ну, то есть, как отдых… Отдыха в общепринятом понимании смысла этого слова у меня снова не получилось. Зато получился отличный road trip по Европе с ежедневными и поистине замечательными приключениями и происшествиями.
Одно из таких происшествий навсегда останется не только в моей памяти, но и в памяти доблестных служащих пражской криминальной полиции. И в памяти всяких международных борцов с преступностью, кстати, тоже. Масштабы происшествий, происходящих со мной, в непосредственной близости от меня и на моих глазах растут не по дням, а по часам, да.
Презабавное, надо сказать, происшествие. До сих пор над ним искреннее ухохатываюсь. Как вернусь из братского государства - живопишу вам его в красках и лицах. И не только его, разумеется.

А сейчас – бежать, бежать от московских дождей.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Прямо сейчас и до сентября.
Не скучайте!

Пока жду самолёт (и пока у меня исправно работает техника) – расскажу-ка я вам, как мы с Фло и компанией феерически съездили загород на выходные.

Место встречи, как известно, изменить нельзя. Но если нельзя, но очень хочется, то можно.
Мы с Фло собирались встречаться в 14:30 в двух шагах от вокзала. И, действительно, встретились. Ровно в 14:30. Вот только не в двух шагах от вокзала, а дома у Фло.
Там нас ждал телескоп, который нам предстояло хватать и срочно тащить на дачу.
Две хрупкие девушки. Тяжёлый телескоп. Трёхчасовой путь через полгорода и добрую половину московской области. Три вида транспорта. Вызов принят!

На вокзал мы ехали втроём. Не в том смысле, что – Фло, я и телескоп. А в том, что – Фло, я и Берёзонька, которая согласилась к нам присоединиться. Ах да, ещё ёжик в клетке.
В ожидании Берёзоньки и ёжика мы с Фло уплетали контрабандные сладости – from Ukraine with love и созерцали видео-инструкцию по сборке модели солнечной системы в домашних условиях.
Инструкция, надо сказать, была замечательная. «А сейчас мы прикрутим вот это туда-то». Пауза. «Ой, что-то оно не прикручивается». И так – буквально на каждом шагу. Всё, как в суровой реальности.

Идём мы по городу. Очень красиво идём.
Фло – с неподъёмной подставкой для телескопа в руках и оранжевой сумкой с надписью «don’t panic» на плече. Я – в обнимку с самим телескопом и с венком из белых цветов на голове. Венок на меня нацепила Фло часом ранее. А я про него благополучно забыла. Забыла снять его, выходя в люди. А потом у меня на него уже рук не хватало. Берёзонька – с ёжиком в клетке. В клетке, которая едва ли не больше её самой.
А ещё мы в таком состоянии на автобусе ездили. И на метро.

Вошли в вагон метро. Следом за нами вошла женщина. Женщине дверьми прищемило подол юбки.
Похоже, наша катастрофичность таки заразна.

Всего нас по плану должно было быть четверо. Четверо всадников Апокалипсиса. Всадниц, точнее. Про всадниц и апокалипсис – это была просто шутка. Безобидная шутка. Безобидная, как же!

В 16:30 в двух шагах от вокзала… Вам ничего не напоминает?
Так вот. В 16:30 в двух шагах от вокзала нам должна была встретиться моя дорогая Коллега. И она бы нам встретилась там ровно в 16:30, если бы не одно «но».
Коллега ехала к нам со стороны «Выхино». По закону подлости, именно на эти выходные станцию метро «Выхино» закрыли на ремонт. Станцию закрыли, и на дорогах из Выхино в центр, естественно, тут же образовались непроходимые пробки.
По этой причине моя дорогая Коллега к нам не приехала. Она добралась до нас, вопреки всяким жизненным подлостям. К тому времени, как мы узрели её светлый лик, на дворе уже был шестой час.

Милые дамы! Если вам вдруг не хватает внимания окружающих, не расстраивайтесь! Принимайте меры. Начните повсюду носить с собой телескоп, например. По частям. Вместо карманной собачки. И будет вам счастье. Проверено.
Охранники на вокзале радостно поинтересовались у нас: вы ракетную установку тащите, да?
Проводник в электричке спросил что-то насчёт технических характеристик телескопа.
Мужик на автобусной остановке, увидав телескоп, возжаждал полюбоваться на звёзды. Да, прямо сейчас. Да, прямо на остановке.
Если же телескоп вы с собой таскать пока ещё не готовы, можете таскать ежика. Он помельче, даже с клеткой – полегче, а внимания привлекает тоже немало. И всё это внимание – исключительно доброжелательное.

Мы хотели пораньше выехать из Москвы, чтобы пораньше приехать на станцию. Ибо чем раньше ты приедешь на станцию - тем раньше попадёшь на местную автобусную остановку. А чем раньше окажешься на остановке – тем больше шансов у тебя будет поймать нужный автобус. Или не нужный, а просто хотя бы какой-нибудь.
Автобус нам был нужен. Даже необходим. Жизненно. Потому что пешком с телескопом наперевес далеко не уйдёшь. Так далеко, чтобы прямо до дома, не уйдёшь точно. Во всяком случае, я не уйду.
Он был нам нужен и всё же пришёл, когда мы уже почти перестали на это надеяться.

Минутка занимательной арифметики.
Мы встретились в 14:30 с чётким намерением: ехать на дачу.
Ехать на дачу нам, в общей сложности, три часа.
Приехали на дачу мы в девять вечера.
Кто мы после этого? Приключенцы!

Весь вечер в небе над лесом сверкали великолепные молнии. К полуночи эти молнии добрались и до нас. А вместе с ними до нас добрался ливень, гром и штормовой вечер.
Почти два часа мы любовались дождливым светопреставлением с веранды, укрытые от ненастья лишь завитками плюща. То есть, это я любовалась. А дамы отчаянно ждали чего-то ужасного.
Картина маслом. Четыре прекрасные девушки сидят за столом. Одна своими изящными пальцами держит молот – такой, что Тор бы, увидев его, умер от зависти. У второй под рукой обоюдоострые грабли. Третья не расстаётся с ножом для разделки мяса. А я сижу в окружении них, безоружная, и ржу в голос.
И ладно бы – только сидели. Но в какой-то момент эти девушки дружненько вышли с веранды во тьму. Вышли во всеоружии - с молотом, граблями и ножом, ага. Ещё лопату с собой прихватили, на всякий случай. Вышли, дошли до пристройки, пошли обратно.
Представляете, да, сколь очаровательно эта процессия выглядела со стороны? А ведь соседи вполне могли её видеть. И слышать все наши чудесные диалоги.

After dark..

Лицо, сочувствующее правосудию.
У меня в эту пятницу было такое доброе утро. В половине девятого вечера.

Та самая половина девятого. Я выныриваю из мимолётной полудрёмы, в которую впала, просматривая документы, – скорее от скуки, чем от усталости. Тянусь за телефоном, дабы узнать – который там, на дворе, час. Телефон заговорщицки мне подмигивает: хозяйка, тебе сообщение.
Сообщение это – от замечательной Фло. И суть его такова: побежали глядеть в телескоп на Сатурн! Вотпрямщаз. Встречаемся через час, на такой-то станции.
Я не интересуюсь – куда именно побежали? Ну, в смысле, от станции. Мне просто в голову не приходит поинтересоваться конечной целью предложенной беготни.
Я отвечаю: а побежали. После чего вскакиваю и бегу.

Пока меня зовут вотпрямщаз неизвестно куда - смотреть на Сатурн, моя жизнь в полном порядке.
Пока по первому зову подобного рода я машинально вскакиваю и бегу, в полном порядке я сама.

Сатурн мы в итоге так и не увидали. Зато побродили в ночи по живописнейшим переулкам и подворотням. Побывали на крыше центра ArtPlay. Погуляли по этой крыше. Полюбовались оттуда прекрасной ночной Москвой. А сквозь объективы установленных там телескопов полюбовались на всякие звёзды.
Звёзды – вовсе не то, чем кажутся на первый взгляд. Прямо как люди и практически всё на свете.

К слову - о звёздах и о том, что чем кажется.
Небесные фонарики. Их в ночь с пятницы на субботу в небе было едва ли не больше, чем звёзд. И уж точно больше, чем звёзд, видимых невооружённым глазом.
Один из них был таким огромным и летел так высоко-высоко, что – ну, вылитый НЛО, а не просто фонарик.

Наигравшись в астрономов, мы не разошлись по домам – это было бы слишком просто. И даже не пошли гулять до рассвета – это, с учётом нашей экипировки, было бы, наоборот, слишком сложно. Мы отправились к Фло.
Кто ходит в гости по ночам…
…Тот, в нашем случае, уходя, говорит гостеприимной хозяйке: «И спасибо за рыбу». Если вы понимаете, о чём я.


Субботнее утро было для меня ничуть не менее добрым, чем пятничное. Утро после бессонной ночи – оно, если уж доброе, то всегда - особенно.
День субботний тоже был добрым. Очень и очень. Потому что субботним днём мы, наконец-то, увиделись с Настей. Именно – наконец-то. Как оно всегда и бывает с деловыми людьми.
Настя на днях вернулась из славного города Лондона – с уймой потрясающих впечатлений, замечательных фотографий и с чудесными сувенирами, за которые ей отдельное и просто нечеловеческое спасибо.

Приятное открытие, сделанное мною в процессе просмотра лондонских фотографий: несмотря на то, что я ею не пользовалась уже, наверное, тысячу лет, ментальная карта британской столицы в моей голове всё ещё жива и даже вполне актуальна.


Тут, благодаря милым людям с календарём в голове, совершенно случайно выяснилось, что, вопреки моему скромному мнению на сей счёт, у меня ещё не один, а целых два дня до отъезда в дальние дали. Я бы могла провести эти два дня дома за сборами в путь-дорогу. Но проведу их куда интереснее – в ста километрах (примерно) от дома и в отличной компании. В программе вылазки на природу: созерцание звездопада и визит в лес – к местным змеям.

Когда я вернусь в Москву из грядущего путешествия, на дворе уже будет осень. Представляете? А я – нет.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Причал, к которому пристал наш корабль, - это тот самый причал, который я в своё время увидела в Хельсинки самым первым. Я набрела на него совершенно случайно посреди ночи. И именно оттуда шла обратно в отель по подземной велосипедной дорожке. «Отсюда и до центра города», ага. Потому что чуть меньше года назад я названия улиц тоже принципиально не запоминала –лишняя информация.
Не самый близкий к центру города и удобный для туристов причал, прямо скажем. Но я была так рада его видеть!

Хотела сказать: всё интересное, что есть в Хельсинки, я уже видела. Но, памятуя о том, что понятия интересного у всех свои субъективные, скажу так: всё, что меня интересовало в Хельсинки, я уже видела. Если чего вдруг не видела, значит, не знаю пока, что оно мне интересно. Увижу – узнаю.
Впрочем, я отвлеклась.

Паром, на котором я плавала, был круизный. Это я плыла на нём в Стокгольм. А через полторы недели вновь ловила его в Стокгольме, чтобы уплыть обратно, благо он заходит туда достаточно часто. А кто-то плыл просто в круиз. По нескольким странам – по замкнутому кругу. Без перерыва на отдых в определённом городе. А на круизном лайнере пассажиров, как известно, усиленно развлекают. Помимо всего прочего, предлагают скататься на экскурсии – недалеко от места стоянки корабля.
Накануне прибытия в Хельсинки, всех звали в Суоменлинну. Я там уже была, но своим ходом. Тут, пользуясь случаем, решила съездить цивилизованно, с экскурсией. Просто затем, чтобы хотя бы куда-то в этой жизни съездить, как нормальный турист. Съездила.

Вообще-то, в первую ночь на пароме я собиралась выспаться. Я уже третью ночь собиралась это сделать. Но так и не собралась. Прошаталась всю ночь по палубе, промёрзла до мозга костей, упала спать в шесть утра, поставив будильник на семь – чтобы успеть на экскурсию.
Будильник не прозвонил. Хорошо, что прозвонил тот, который в голове. Он всегда звонит на пару минут раньше, чем телефонный, когда знает – прозвонить надо. А телефонный будильник, как знал, что лучше, действительно, не звонить.

Я не такая, я жду трамвая.

Отряд не заметил потери бойца.

Обратно в терминал вы поедете сами…

Заблуждения в пространстве и времени.

Сама себе скорая помощь.

I think I need a doctor.

Йо-хо-хо, и бутылка водки.

Call me maybe.

Лицо, сочувствующее правосудию.
Пока я разъезжала по городам и весям, мир обрёл двух новых героев – очередного президента Ирана и двенадцатого по счёту Доктора Кто.

Что хочу сказать насчёт первого. А вот ничего. Пока что. Я хочу сказать про его предшественника – Махмуда Ахмадинежада.
Ахмадинежад, с тобой всегда было очень весело, я буду скучать. Так же, как скучаю по Фиделю и Чавесу.
Ирония судьбы. Я буду скучать по присутствию на мировой политической арене многих людей, чью политику крайне не одобряю. Но при этом явно не буду скучать практически ни по кому из тех, чью политику не одобряю гораздо меньше. А хотя бы немного я не одобряю любую политику из всех мне известных.

Вообще, конечно, этому миру катастрофически не хватает героев. Не вымышленных персонажей, а реальных людей, восхищаться которыми не только можно было бы по принципу «на безрыбье и то – повод для восхищения», но и действительно стоило. Людей потрясающих, выдающихся. Таких, с которых хотелось бы брать пример.

Герой второй. Питер Капальди, он же - Двенадцатый Доктор. Тот неловкий момент, когда имя актёра ну ничегошеньки мне не говорит. Фотография говорит лишь о том, что где-то я его видела. Но вот где – это большой вопрос.
Надеюсь, из него выйдет хороший Доктор.

Есть ещё третий герой, но его представили миру ещё на прошлой неделе. Если и вовсе не на позапрошлой. Ну, угадайте с трёх раз, как говорится, кого я имею в виду. Ларса Миккельсена, конечно. Он у нас будет Милвертоном в новом сезоне «Шерлока». То есть, не Милвертоном, а Магнуссеном. Но от перемены мест слагаемых... в общем, вы поняли.
Насчёт него я не надеюсь. Я не надеюсь, я абсолютно уверена в том, что он будет отличным злодеем. Изумительным просто. Ибо типаж.
Правда, я со своим ассоциативным мышлением вряд ли смогу смотреть на него без улыбки. У него ведь есть брат - Мадс Миккельсен. Тот самый, который в другом сериале играет другого злодея. Ганнибала Лектера, да. Ы-ы-ы.
Люди с телеканала BBC, вы издеваетесь. И да, люди, пускай новый злодей – ну, пожалуйста! – будет абсолютно невозмутимым. Ужасающе невозмутимым. Страшно умным, ужасающе невозмутимым и совершенно-не-психопатом. Аминь.