Особенности национальной рыбалки.

Вчера во время прогулки видела идиллическую картину.

Затон. Полночь. Холодрыга. А на берегу люди с удочками стоят. Много, много людей с удочками.
Компанию им составляли лягушки и птицы – они запросто перекрикивали оглушительно шумную магистраль в двух шагах от берега.
А вместо звёзд, которые не спешили появляться на небе, у них были светящиеся в темноте поплавки.

Там – рядом с промзоной – вообще-то, не очень удачное место для рыбной ловли, если подумать. Но люди не думают, люди рыбачат в своё удовольствие. И не только в тёплое время года, что характерно. Один товарищ, помнится, дожидался улова, стоя с удочкой по колено в воде, в начале апреля. В начале нынешнего апреля, когда повсюду ещё лежал снег, и процветала зима.

А я никогда не была на рыбалке. Не была и побывать, если честно, совсем не жажду. На рыбалке ведь надо вести себя тихо и ждать-ждать-ждать. А я так не умею! На самом деле, умею и даже неплохо. Но «умею» ещё не значит - «хочу и буду без особой необходимости».
И вообще. Кто-то ловит рыбу, а кто-то преступников. У всех свои развлечения в этой жизни.

---

Криминальная хроника.

В эту среду у нас поломалось метро. Как минимум, трижды. В разных местах. С небольшим интервалом во времени между поломками. На следующий день прямо с утра пораньше пропала телефонная связь. Совсем ненадолго, но всё же.
Случайности. Неслучайны?

Как будто кто-то тыкает в город носком ботинка. Тыкает явно не абы куда, а прицельно. Тыкает и наблюдает, что будет.
Как будто кто-то проверяет город на прочность. А заодно проверяет и свои силы. Или, может, не проверяет, а демонстрирует? Себе самому или кому-то другому – кто знает?..

Есть проблема, вернее - проблемы. Официальные причины их возникновения пока не озвучены. Казалось бы, предполагай всё, что только душе угодно. Предполагай, представляй, обсуждай. Но нет – в кои-то веки никто ничего не обсуждает.
Никто не задаётся интересными вопросами. Не говорит о возможной взаимосвязи между этими происшествиями. Не подозревает в них преднамеренное вредительство. А если всё же подозревает, то не спешит сообщить о своих подозрениях миру.
Это в нашем-то государстве, где так любят теории заговоров и поговорить. Странно, вы не находите?

Ах, да. Нам же (и особенно – нашим СМИ) сейчас не до каких-то проблем. У нас же есть новости! Из жизни замечательных людей, ага. Те же сенсационные заявления, которые появились в эфире так своевременно. Фантастически своевременно появились, на самом деле.
И, конечно же, они появились там именно в этот момент совершенно случайно.

Мне сейчас интересно одно: что будет дальше? Я ведь чувствую – что-то будет. Что-то очень и очень серьёзное.
Я надеюсь на лучшее. Готовлюсь, как водится, к худшему – хотелось бы верить, что зря, но... Но.
(Если в городе творится незнамо что, а все, кто может/должен как-то с этим разбираться, старательно прячутся в тень - это наводит на некие мысли).


В Подмосковье вчера задержали очередного злодея. Его обвиняют в подготовке всякого экстремизма.
До того, как попасться, злодей официально работал таксистом. Он возил куда-то людей и попутно рассматривал наш замечательный город. Вернее, высматривал в городе наиболее «удачные» места для будущих взрывов.
Это уже, между прочим, аж третий реальный таксист на моём веку, который совмещал свою непосредственную работу с выбором мест преступлений и/или своих будущих жертв.
А вы говорите – кино, выдумка.

---

Метро 2013.

А я давно говорю – на московском метро ездить нельзя. Просто физически невозможно. Опасно, в лучшем случае, для здоровья и, в худшем, для жизни.

Во-первых, там убийственный микроклимат.
Там нечем дышать. Ни зимой, ни в межсезонье, ни летом, но летом, конечно, особенно. В тёплое время года на пассажиров, вообще, больно смотреть. На моих глазах регулярно кто-то теряет сознание от недостатка кислорода. А те, кто его не теряет, так лучше бы тоже теряли, чем задыхаться и плавиться изнутри осознанно.
Там, где дышать номинально есть чем, дышать невозможно чисто физически – лёгкие сводит от дикого холода. И не только лёгкие. Весь организм сводит судорогой, когда из уличной жары в тридцать градусов ты вдруг попадаешь в ледник и холодный сквозняк.

Во-вторых, там дичайшая антисанитария – Центральной Африке и не снилось.
Повсюду бомжи – жуткие, грязные. Ехала я тут на днях с «Павелецкой» на «Автозаводскую». Так вот, со мной в одном вагоне ехал человек без лица. То есть, вообще. Лица нет, вместо него – грязно-гнойная корка, за которой не различишь даже глаз. Той же коркой были покрыты и его руки. Руки, которые ЭТО тянет к тебе. Которыми хватается за двери и поручни.
Идеологическими товарищами этого человека – такими же жуткими, грязными – буквально завален выход с «Тверской». Тот, который на улицу, а не к переходу. Товарищи эти живут там.
«Тверская» – это так, на минуточку, самый центр города.

А ещё у нас прямо по рельсам метро бегают крысы. Я недавно своими глазами такое видела.
Не метро, а зоопарк просто. Вернее, кунсткамера.

Там, где не бегают крысы - а может, и бегают, просто я их ещё не видела, - течёт вода. Вода. По рельсам метро. В том числе и по тем, что находятся под напряжением. И не просто течёт – бурлит аки горный ручей. Я это чудо природы намедни даже запечатлела на фото.
Кое-где вода ещё капает с потолков над платформой. Но это, по сравнению со всем остальным, уже сущая мелочь.

На метро ездить нельзя. Просто опасно. Оно, в его нынешнем состоянии, вообще не пригодно для эксплуатации. Тем не менее, его продолжают эксплуатировать. И поднимать цены на проездные, кстати, продолжают тоже.
На метро невозможно ездить. Но и не ездить на нём совсем невозможно тоже, потому что доехать куда-то по городу и уж, тем более, доехать к определённому времени зачастую… невозможно, опять же. По многим причинам, главная из которых – бесконечные пробки.

---

Разыскивается: Великобритания. Часть 2.

Мы бежали, и время бежало тоже. С каждой секундой его оставалось всё меньше. Поездки на две приблизительно. Как нам казалось. Мы тогда сильно недооценивали собственные возможности.

И снова с нами московский метрополитен. Вы скучали?
Весь день в подземке крутили детские песни детьми же исполненные. По поводу Дня Защиты детей, ага. Всё бы ладно. Но когда грянуло писклявое: «Если с другом вышел в путь – веселей дорога», у нас с Настей случился очередной приступ безудержного веселья.

Очередная загадка.
«Единственная улица в пределах Садового кольца в Москве, которая сейчас называется именем женщины, хотя в советское время она называлась именем мужчины, известного благодаря публичному убийству женщины – правда, совсем другой».
При упоминании убийства мы дружненько хищно заулыбались.
Дамское имя у нас имеет Настасьинский переулок. Других улиц с женским именем, подходящих под описание, я что-то не помню.
В доме, который нам нужен, живёт человек без паспорта. Нет, не тот, который из советского фильма. Какой-то другой. Какой-то.
Задание было…
Мы, детективы, любим решать по десять задачек одновременно. Притом, факультативных условий задачи в памяти не сохраняем – зачем забивать мозги лишними сведениями. Из-за этого мы, детективы, время от времени творим что-то странное, будучи абсолютно уверенными в том, что делаем всё абсолютно правильно.
К тому моменту, как я принялась выполнять «переулочное» задание, в моей голове уже благополучно смешался с десяток загадок и заданий. И я искренне думала, что там, в переулке, мне нужно отыскать учреждение, где прячется Агент Её Величества. Магазин, ресторан, какая-то организация – что угодно. Вот я и пошла искать.

Годы идут, а моя способность спокойно вламываться в приличные учреждения со странными вопросами и заявлениями остаётся. На самом деле, мне за такие вторжения всегда очень неловко. Но не настолько, чтобы не повторять их снова и снова при каждом удобном случае.
В этот раз я вломилась с вопросом «Кодовое слово не подскажете?» во все заведения, какие только нашлись в переулке, а это: три весьма неплохих ресторана и магазин одежды английской марки. Ещё я пыталась вломиться в филиал казначейства, но он был хорошо заперт.
Вломилась, связного нигде не обнаружила. Удивилась. Решила перепроверить условия задачи. И выяснила, что нам тут не надо искать связного. Нам надо найти здание, на фасаде которого имеются ромбы, и их сосчитать.
Вообще-то, к зданию ещё и другие требования предъявлялись, но, понимаете, там было только одно здание с ромбами. Возможно, не то. Возможно, мы нашли не совсем то, чего от нас ждали. Но ромбы мы нашли. Нам этого как-то хватило для гордости за себя.
А ещё, пока мы искали ромбы, дорогу нам перебежала чёрная кошка. Как иронично и своевременно.
Следующий КП – где-то рядом. Вопрос только – на этой стороне улицы или на противоположной.
По правилам игры мы можем обращаться с вопросами насчёт своего (и не только) местоположения в этом мире к кому угодно, кроме представителей всяческой власти и охранников правопорядка.
Я обратилась за советом к первой встречной. Первая встречная оказалась очень мила и очень здорово нам помогла, за что ей спасибо огромное.
Переходим улицу, попадаем в нужный нам переулок. Переулок – точно тот самый, ни один другой под его описание не подпадает.
Осталось найти в переулке явочное здание. Оно должно представлять из себя «насквозь английское заведение, посвящённое ценнейшему британскому фетишу» и быть отмечено сигнальным значком. А ещё его там нет. Ни здания, ни значка.
Зато в переулке есть лавочки. В скверике у глазной больницы. Нам этих лавочек так не хватало!

Через тернии к звёздам, через полгорода - к финишу

Обойдя, на всякий случай, все ближайшие улочки, но не найдя там ничего особо британского, мы решили – а ну его, это здание.
И, примостившись на лавочках у больницы, стали думать – куда бежать дальше.
Сидим.
Настя скрежещет зубами и вопрошает: зачем?! Зачем мы который час шатаемся по городу?! Нет, понятно, что развлечения ради, но – зачем?! Может, уже перестанем, а? Нет, серьёзно. Мы никуда не пойдём. Пойдут организаторы с их сложными ассоциативными рядами.
Я, слушая эти вопли души, хохочу. От умиления. И нет, я совершенно не хочу сходить с дистанции раньше времени. И вообще не хочу – бегать-то весело, и из принципа.
Сижу и верчу в руках карточку с очередным заданием. На карточке изображён некто на шаре и со звездой под боком. Ещё там есть пара красивых домов, один из которых украшен британским флагом. Некто имеет весьма странный вид. Неловкий наклон туловища, руки-ноги раскинуты невменяемо. Так дурной скульптор мог бы изобразить космонавта. Может, даже Гагарина.
Где ж в нашем городе ЭТО стоит, интересно? Ещё и на фоне британского флага. Я знаю, где в нашем городе водятся эти флаги. Но памятника такого ни с одним из них рядом нет. К счастью.
Перебрав в голове все возможные локации данной картинки, я, наконец, читаю к ней описание. И выясняю, что в нём про Москву речь и не идёт. Речь идёт про Лондон. А я помню, что наши дорогие властители душ подарили славному городу Лондону Юрия в бронзе. Неужели – вот этого?!
Этого самого – любезно подсказывает мне интернет. А записка от организаторов подсказывает, что нам надо найти памятник тому же герою в Москве.

Памятник Гагарину в Москве находится на Ленинском проспекте.
До того, как я возвестила об этом, мы собирались, передохнув, смотаться на два КП, а потом уже в штаб – на финиш. То есть, это я собиралась на два. Настя надеялась отделаться одним. Но я была непреклонна и настояла на двух. А потом и на трёх, считая Гагарина. Если поторопиться – вполне успеваем.
Памятник Гагарину в Москве куда более вменяем, чем его лондонский побратим. Вменяем, но тоже особой радости не вызывает.
Нам надо считать звёзды. Не те, которые пляшут у нас в глазах, а те, которые на панно, по левую руку от памятника.

Из приятного на Ленинском проспекте есть вид на Москву-Сити в тумане и палатка, где продают безалкогольные напитки и вяленую воблу. Палатка прекрасна тем, что в ней, помимо вышеназванных радостей жизни, продают ещё и холодный зелёный чай, о котором я мечтала весь день и который не могла найти в центре.

Остаётся чуть меньше часа и максимум два КП. Один – на рыжей ветке, там же, где памятник, только севернее. Другой, я полагаю, на Манежной площади. Чисто теоретически этот другой может находиться и на какой-то другой площади, но Манежная, в общем и целом подходит под описание, а искать ей какие-то альтернативы уже совершенно нет времени.

Едем на Манежную площадь. Ищем ближайший к ней вход в метро. Неподалёку от входа должен находиться «объект, рядом с которым запрещена мелкорозничная торговля». Моё юридическое правосознание предполагает, что этот объект – ГосДума. На двери объекта должна быть цифра, и эта цифра – 2 (номер подъезда).
Остался один КП. Он, по нашим расчётам, находится на Сухаревской. Недалеко, но как же неловко туда отовсюду ехать! У нас в запасе меньше часа. На всё: чтобы добраться до Сухаревской, найти там КМ, оттуда вернуться на Новослободскую, где игра начиналась.
По сути, у нас есть всего полчаса на поиск КП. Вернее, уже не на поиск, а на обнаружение. А нам его всё-таки надо искать.
Прибегаем и ищем. Совсем безуспешно. Нам в качестве ориентира дан некий тупик, но никаких тупиков в том месте, где он должен быть, нет и в помине. Есть только намёк на то, что заведение, которое мы ищем, как-то связано с этнической мужской одеждой.
Увидев эту загадку впервые, ещё днём, я логично предположила, что речь идёт о чём-то шотландском. Возможно, о шотландском пабе. Потому что должен же быть в списке британских КП хоть один паб. Или ресторан. Какое-то злачное место, в общем. Для разнообразия.
Каково же было моё удивление, когда это, действительно, оказался ресторан. Ресторан «Шотландская клетка». Мы нашли его в самый последний момент и не по расчётам, а совершенно случайно.
Там нас должен был ждать листочек с кодовым словом, но его кто-то из предыдущих участников от чувств утащил с собой на долгую, добрую память, вестимо. Поэтому нас у входа ждала менеджер. Которая и озвучила нам очередной пароль.

На протяжении всего нашего пути нам постоянно попадались люди в одежде с британской символикой. Или с соответствующими аксессуарами. Поначалу мы, видя их, просто радовались по привычке. Но со временем стали при виде них вздрагивать, ибо в каждом из этих людей нам виделся очередной агент Её Величества или какой-нибудь наблюдатель со стороны организаторов.
А ещё по пути к цели мы встретили: музицирующих индейцев, Ван-Гога в зелёных штанах и ковбоев. Нам в тот день, вообще очень везло на колоритных личностей.

К слову, про организаторов.
Как сказал один мудрый человек: «Если эти загадки так сложно разгадывать, то как же сложно тогда было их составлять».
В общем, ещё раз спасибо создателям этой прекрасной игры за их труд.

Всё, что было в субботу, было прекрасно. И я с удовольствием бы пробежалась вот так ещё раз. И даже не раз. Хоть сейчас.

---

А я не поехал. (с)

А я не поехала - и замечательно. Под этим девизом прошёл мой нынешний май. И июнь, кажется, решил последовать его примеру.

Если бы наши планы насчёт поездки в Европу не рухнули, то в воскресенье мы были бы в Праге – мы собирались смотаться туда из Вены на выходные, даже билеты на поезд купили. Но планы порушились, и в Прагу мы не попали. И хорошо, что не попали, как выясняется. Потому что в воскресенье в Праге случилось серьёзное наводнение. Такое серьёзное, что из-за него в городе перекрыли уйму дорог и даже ввели режим чрезвычайного положения.

Но это ещё только полбеды. О да, была ещё и вторая половина.

Осознав, что в Европу я в начале июня уж точно не попадаю, я вознамерилась съездить на эти дни куда-то ещё. Туда, куда не нужно оформлять визу заблаговременно. Скажем, в Марракеш или лучше в Стамбул. В итоге решила лететь в Стамбул. Включаю вчера компьютер с утра пораньше, дабы забронировать билеты на один из ближайших рейсов туда, и вижу первой строкой в новостях: беспорядки в Стамбуле. Очаровательно.
Беспорядки, как таковые, меня не смущают ни капельки. Мне они не страшны – я же в них не участвую и тем, кто участвует, не мешаю. Меня смущает тот факт, что из-за них я не могу свободно передвигаться по городу и стране. То есть, я-то могу и хочу, но местные власти меня не пускают - перекрывают дороги, оцепляют кварталы, закрывают для посещения всякие интересности.

В свете всего вышесказанного, мне явно пора собираться в Сирию или в КНДР. Глядишь, хоть на них перспектива встречи со мной подействует благотворно. По какой-нибудь альтернативной логике, ну и ещё потому, что портиться к моему приезду там уже просто-напросто нечему.

---

Разыскивается: Великобритания.

Я могла бы вчера пойти на экзамен. Но вместо экзамена, я, по зову Британского Совета, пошла искать Британию в Москве. Бегать по городу в очень хорошей компании, в общем.

Это было поистине great! Феерично, иначе не скажешь.
Убийственный квест, за который большое спасибо организаторам, плюс наша с Настей бесконечная катастрофичность, а в итоге – отличное приключение и замечательное начало нового лета.

Есть ли жизнь после десяти часов беготни по городу на каблуках? Есть и ещё какая. Серьёзно, мне сейчас так хорошо! Не так плохо, что аж так хорошо. А именно хорошо-хорошо. Прямо хоть регулярно так бегай.
И ноги не ноют ни капельки. Вообще ничего не ноет. Я ж, наученная горьким опытом бега по городу в кроссовках (за него я поплатилась сбитыми в кровь ногами, которые заживали, внимание, месяц), в этот раз бегала на каблуках. Всегда теперь на каблуках бегать буду!

Настя, надеюсь, что ты там тоже живая и радостная!

Загадка первая.
Есть известная улица в Лондоне. Когда-то она носила название некой европейской страны, но не Англии. А сейчас носит имя, которое получила благодаря бытовому аксессуару, наименование которого также присутствует в названии одного московского переулка.
Конечно же, Пикадилли! Это не знание и не логическое умозаключение. Это то самое ощущение, когда ты не знаешь, но знаешь. Чувствуешь. Так, в своё время, было у меня с МВД: я только увидела координаты здания в сообщении и сразу же поняла – оно.
В этот раз мы Всё Поняли дружно. Проверили – оказалось, что поняли правильно. Пикадилли – от слова воротничок: «picadill». А в Москве как раз есть Воротниковский переулок.

В переулке нас поджидали лондонские полисмены. Они чуть-чуть поболтали с нами по-английски, после чего дали нам задание: за шестьдесят секунд перевоплотиться в истинных англичанок. А чтобы перевоплощение шло легче и веселее, вручили нам реквизит: два куска ткани в шотландскую клетку, какую-то простыню красно-белой расцветки и фломастеры.
Жаль простыня та была не белая. А то я бы им продемонстрировала мою первую «английскую» ассоциацию с ней.
Ладно, из ткани сделали юбки. Простыню просто проигнорировали. И тут меня осенило: нам же дали фломастеры, их же надо использовать! Как использовать? Мне пришло в голову только одно: боевая раскраска, как у футбольных фанатов. Нарисовать британский флаг на щеке – и прекрасно. Флаг. На щеке. Фломастерами для рисования. Я уже занесла руку с фломастером для воплощения этой идеи в жизнь, когда осознала, что идея, пожалуй, не самая лучшая. И нарисовала нам флаги на руках.
Полисмен, отсчитывавший время, аж сбился со счёта, бедняга, глядя на это действо. Не ожидал человек такого вот поворота событий.
А флаги, между прочим, получились весьма симпатичные.

Загадка вторая.
И в Москве, и в Лондоне есть мост, названный в честь крупных неприятностей одного человека. Причём, оба этих моста поставлены в годовщины этих вот неприятностей.
Я уже говорила вам, что люблю Лондон, в том числе и за то, что он очень похож на Москву? Если нет – говорю.
Включаем память и логику – легко получаем ответ. Неприятности – это, конечно же, военные поражения. Человек – Наполеон. В случае с Лондоном, речь идёт о Ватерлоо. В случае с Москвой – несомненно, о Бородинской Битве. И о Бородинском мосте. Знаете ли вы о том, что на его стеллах живут ровно тридцать два крылатых персонажа?
А мы знаем. Мы считали.

В поисках мистера Фостера и приключений на свою голову.

Третий вопрос. Возмутительно безответный.
В Москве есть памятник человеку, по чьей «концепции оригинальной конструкции» построен лондонский небоскрёб Mary Axe. Основание памятника отдалённо напоминает тот небоскрёб. А по правую руку героя совершенно случайно красуется британский флаг необычной расцветки
Небоскрёб этот построен по проекту архитектора Нормана Фостера. Весьма сомнительному проекту, на мой личный вкус. Логично предположить, что архитектор, по проекту которого построено здание, и автор концепции конструкции этого здания – это одно и то же лицо.
Проблема в том, что памятника Фостеру в Москве нет. А если и есть, мы его не нашли.
Искали без малого два часа и везде, где только можно, в том числе и на территории Москва-Сити. Там ведь тоже что-то должны были строить по его проекту.
Возможно, господа, загадывающие загадки, имели в виду памятник Шухову – создателю такой же «сетчатой» телебашни. Но я что-то не помню, чтобы рядом с памятником ему красовались какие-то флаги.

Поиски правды и Нормана Фостера завели нас в Афимол-сити. И тут началась петрушка.
Что ищут нормальные люди во время соревнований по городскому ориентированию? Контрольные пункты. Что искали мы? Конверт с заданиями.
Это было чудесно.
Зашли мы в Афимол в поисках Фостера. Фостера не нашли, зато нашли лавочку. Присели, дабы перевести дух и заодно подумать над следующими вопросами. Подумали. Поняли, куда надо бежать. Побежали.
На протяжении всего пути ко входу в метро я думала: надо проверить сумку на предмет наличия в ней конверта. Но как-то отмахивалась от этой мысли. Зачем проверять, когда ясно же – всё на месте, а как же иначе. А у входа в метро мне понадобился кое-какой один из листков с информацией. Я открыла свою сумку, и его там не обнаружила. Открыла Настину сумку – и там его не нашла тоже.
И тут мы осознали, какие мы э-э… таланты нашего времени. Умудриться забыть где-то конверт с игровой информацией – это ж ведь умудриться надо. И мы умудрились! А потом умудрились найти пропажу в считанные минуты. Вот такие мы умницы, да.

На пятом часу скитаний по городу мы осознали: все КП посетить мы не сможем. Во-первых, чисто физически – за неимением времени. А во-вторых, потому что некоторые загадки нельзя разгадать в привычном смысле этого слова. Можно либо точно знать, о чём идёт речь, иметь верные ассоциации, либо не иметь определённых ассоциаций, и тогда уж тебе никакие подсказки и выверты логики не помогут. У нас не было пары ассоциаций. А если б они и были, не было времени на то, чтобы добежать туда, куда они указывают.
Мы рассудили так: в первую очередь надо проверить те предположения, в которых мы уверены, и только потом, если останется время, браться за безнадёжные вопросы.

И поехали на Арбатскую - искать очередное кодовое слово в витрине хорошо знакомого нам британского магазина.
Поехали, да. Выходим на улицу. Видим: что-то не то. Понимаем, что вышли слегка рановато. На Смоленской.
У нас, в этот день, вообще, были сплошные казусы с метрополитеном. Раз пять мы выскакивали из вагона «пораньше». А как тут не выскакивать, когда загадок уйма, энергии уйма, а времени – в обрез?

Магазин одежды на бульваре. Мы его заприметили давно – собственно, из-за милого сердца названию. Это было как раз одно из тех мест, которые ты либо отлично знаешь и узнаёшь в любом контексте, либо не знаешь и узнать по каверзному описанию можешь с вероятностью процента в два с половиной.

От «Арбата» мы могли поехать либо на Тверскую, либо на Театральную, либо на Киевскую. И всюду нас бы ждали уже давным-давно вычисленные КП. Мы решили, что первым делом, надо ехать на «Киевскую».
Поехали. Чуть не выпрыгнули на Смоленской. Или всё-таки выпрыгнули, просто сразу осознали свою ошибку и вернулись обратно?

Раз уж я всё равно заговорила про наше метро.
Во-первых, прекрасно, что нам разрешили им пользоваться. При таком разбросе КП, который обнаружился ближе к концу игры, пешком мы дистанцию не прошли бы чисто физически. То есть, прошли бы, конечно, из принципа, но с какими последствиями.
Во-вторых, оно ужасно. И пассажиры тут совершенно не причём. Причём - дичайшие сквозняки на контрасте с абсолютным отсутствием кислорода в вагонах и коридорах. И, конечно же, бесконечные перерывы между поездами. Ждёшь обычного метрополитеновского поезда, а такое ощущение, что дожидаешься электричку, если вообще не поезд дальнего следования.
А в-третьих, картина маслом. Не скажу точно, на какой станции, Настя уселась прямо на платформу, счастливо улыбнулась и заявила: «Какие платформы метро удобные!». Это был такой финиш, на самом деле.

«Киевская». Нет, не опять, а снова. И вот почему.
Загадка номер… не важно. Всё равно мы разгадывали их не по порядку.
«Из девяти московских только три имеют площадь, названную их именем. Одна из этих площадей граничит с площадью, названной именем того, в состав чего входит Великобритания – и британский флаг, конечно же, тоже красуется на этой площади».
Зубодробительные формулировки. Прямо как в юридических книгах.
Поэтому дальше – по-русски. На площади есть одно большое здание, чьё имя совпадает с именем площади с флагами. В здании много входов. Войдите в третий и наткнётесь на то, что вам надо. На два символа Великобритании, в общем.
Площади – Киевского Вокзала и Европы, соответственно. Здание – ТРЦ «Европейский». Символы – телефонная будка и… так, кто сам вспомнит?
Нашли, записали нужные циферки в путевой лист, поехали дальше.
Продолжение следует в самое ближайшее время.

---

День за днём.

Что-то я совсем разболталась к лету поближе. Не в том смысле, что скоро от жизни такой распадусь на запчасти (хотя временами и это тоже), а в том, что стала ну очень уж разговорчива. В том числе, в дневнике. Можно было бы списать мою разговорчивость на избыток свободного времени или на то, что со мной нынче творится много всего такого, чем хочется поделиться с широкой общественностью. Но вот незадача. Свободного времени у меня сейчас нет совершенно (несвободного, кстати, тоже). А то, что творится, - так это оно регулярно, во все времена суток и года. Короче, во всём виновата весна. Или лето. Или и то, и другое. Ну, в общем, вы поняли.

Вторник.

Вокзал, салют и прочие стихийные бедствия.

Была на Ленинградском вокзале. По делу. Это всё ещё очень странно – приезжать на вокзал не за тем, чтобы сразу куда-то оттуда уехать.
Эх, родной вокзал, что с тобой сделали страшные люди?!
На самом деле, не сделали пока ничего. Хотя почти за год могли бы и сделать. Но порушили уже очень многое.
В здании вокзала царит упадок и разрушение. Администрация называет это ремонтом. Я смотрю на давно остановленный эскалатор, успевший за время «стоянки» покрыться толстым слоем пыли, на пустоту там, где раньше были приступочки-стоечки-стены, на торчащие отовсюду железные прутья, и вижу постапокалипсис.
Вход на вокзал всё ещё – только сбоку. Или, как сообщают знающие люди, откуда-то из подземелья.
Кассы – лишь на втором этаже. Там, где цветные витражи во всю стену и вместо окон.
И ещё. Охранники на вокзале тогда были все какие-то невменяемые. Я ещё удивилась – с чего бы это.

А вечером был салют в честь дня пограничника.
Сам салют в ясном небе никто не заметил. Зато все заметили дикий грохот. Дикий грохот на фоне ясного неба: то ли гром, то ли грохот со стройки, то ли – внезапно (хотя, с учётом внешней и внутренней политики нашей страны, вовсе нет) – военные действия.
У нас от него дом содрогнулся. И улица. А уж как содрогнулись люди!
Я сама содрогнулась и только потом осознала, что десять же вечера на дворе – время салютов.
Мне кажется, или раньше - всего пару лет тому назад - салюты были менее э-э… оглушительными? Земля от них не дрожала, во всяком случае. Вместе со стёклами в окнах.

В пять или, может быть, в половине шестого утра у нас случилась великолепная гроза. С громом и молниями и, кажется, даже с градом.
Засмотревшись на это буйство природы, я в очередной раз забыла лечь спать, в чём не раскаиваюсь, о чём ни капельки не жалею.

Среда.

Каждый год, тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню. (с)

Каждый год, тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню. (с)
Каждый год по весне мы с Татьяной ходим покупать что-то странное. В прошлом году этим «чем-то» была кочерга. Настоящая. В этом – рамка для вышивки.
Замечательной вышивки, кстати! Такой замечательной, что даже девушка из багетной мастерской впечатлилась. С первого взгляда.
Посмотрела эта прекрасная девушка на портрет, вышитый крестиком, и спросила: кто же это на нём изображён. Мы ей сказали, что Румпельштильцхен из сериала – произнести это имя гораздо проще, чем правильно написать. Девушка впечатлилась окончательно и поинтересовалась, не обидится ли мастерица в лице Татьяны и сам этот товарищ, если в накладной его обзовут просто «мужчиной». Потому что, если она его в накладной обзовёт по его расчудесному имени, её коллеги этого – как бы помягче сказать - не оценят. Мы пообещали, что никто не обидится.
И пошли себе дальше – искать… домашние тапочки. Оцените оригинальный подход к шоппингу, называется.

Четверг.
Днём в наши края вернулось лето. И я, разумеется, этому рада. Но, справедливости ради, должна сказать, что была бы рада ничуть не меньше, если бы вместо почти что жары в наши края пришёл очередной прохладно-пасмурный день. Хотя лучше, конечно – просто прохладный.

Вечером пришлось идти на семинар по предмету, который даже ЗавКаф считает дурацким.
Семинар был не семинар, а какой-то допрос с пристрастием. Лично я выдержала его с честью (исключительно потому, что допрашивали меня по теме, синонимичной теме моей диссертации), а вот мои дорогие коллеги по кафедре даже не стали выдерживать. Честно признались, что не готовы к такому морально, и отвечать не стали.
Сама же я отвечала целый час. Одну тему. Притом, что говорила скороговоркой и только по делу.
Тринадцатого июня у нас по этому предмету зачёт. Зачёт начинается в шесть часов вечера. На нём я отвечаю ещё одну тему. А ещё отвечаю на кое-какие вопросы по предыдущим. А мои одногруппники отвечают по две, по три темы. И меня, скорее всего, заставят их слушать. В общем, выйдем из вуза мы, такими темпами, только глубокой ночью.
(Танюш, готовься морально: рамку я тебе буду передавать сильно не рано. Часов в девять. Надеюсь, не позже.)

К слову про дорогих одногруппников. Их в этот раз было много – аж двое. Второго я вижу всего во второй раз. Даже не за семестр, за год.
Этот самый Второй посмотрел, что творится у нас на занятиях и ужаснулся. Больше, видимо, не придёт. И правильно сделает.

Пятница тридцать первое - это как пятница тринадцатое, только наоборот.
Сегодня.
Зря вы меня разбудили. (с)
Всё утро в одной этой фразе. И не только нынешнее, увы.
Я могу преспокойно не спать сутками. Могу и люблю просыпаться с рассветом. Но я терпеть не могу, когда меня в моё свободное утро будят без веской на то причины. Очень веской Причины.
А теперь угадайте, что регулярно делают мои одногруппники? Правильно, будят меня своими звонками. Звонками не срочными и не жизненно важными. Мне с ними уже никакой будильник не нужен, честное слово.
Сегодня звонок был более-менее важный. И на том спасибо, что называется.

Раз уж меня всё равно разбудили (изверги), я прямо с утра пораньше помчалась разбираться с делами. Дела, должно быть, очень удивились тому, что я взялась за них ещё до обеда и даже полудня.
Так с утра и ношусь по всему городу, как заведённая. И завтра тоже буду носиться – только уже не по делам, а в своё удовольствие.
Приду сегодня вечером (ночью) домой и упаду. На самом деле, нет. Но можно же немного пофантазировать.

Завтра мы с вами, товарищи, торжественно канем в лето. Я вот сейчас говорю это, а осознать совершенно не в состоянии.
Завтра лето. Это невероятно.

Тем временем, сорвавшимся планам на первые две недели июня нашлась отличная замена. И даже – замены: одна другой лучше и интереснее.

---

Сдаюсь.

Тем временем, у меня началась сессия. Неделю назад. И хоть бы кто из моих однокурсников за эту неделю хоть раз, хоть завуалированно предложил это отпраздновать!

Сессия началась ровно неделю назад. А руки сказать вам об этом у меня дошли только сейчас. Что явственно свидетельствует об одном: очередная сессия в моей жизни проходит мимо меня. Пожелаем ей продолжать в том же духе. И не только ей, но и вообще всей учёбе во всех её проявлениях.

В прошлый понедельник у нас был зачёт по очередной педагогике. Зачем вторая по счёту педагогика людям, которые по окончании вуза не собираются преподавать, – непонятно. Зачем педагогика в том виде, в котором нам её преподносят, хоть кому-то – непонятно тем более. Ну да, не суть.
Вот вас на зачётах по бесполезным предметам фруктами кормят? А нас иногда кормят.
Ещё перед нами иногда извиняются за тот бардак, что творится сейчас в магистратуре. В том числе, на зачётах. Это приятно. Люблю, когда люди вслух признают очевидное или хотя бы не отрицают его. Не люблю, когда играют со мной в заговорщицкие гляделки формата: «я знаю, что ты знаешь, что мы знаем, что всё тлен фарс».

Кстати, об извинениях.
За то же самое чуть больше недели назад извинялся Некто с кафедры. Этот Некто тогда поразил меня до глубины души. Поразил в лучшем смысле этого слова, что удивительно. Не считая момента всяческих извинений, аж дважды.
Сначала – невиданной адекватностью. В кои-то веки темой нашей с ним лекции был не дурной сельский хоррор из его биографии и даже не нудная статистика преступлений столетней давности. В кои-то веки наша с ним лекция обошлась без бессмысленных споров.
Потом – столь же невиданным участием. Товарищ не поленился и в три часа ночи прислал мне на почту уйму всяких полезностей для моей будущей диссертации. Товарищ, которому моя диссертация не сдалась совершенно. С которым мы, вообще, почти поругались при первой встрече.
Утро тогда было поразительно добрым.

Вчера у нас не должно было быть никаких зачётов. Они должны были быть в середине июня. Но тёплым весенним вечером мы попросили товарища с кафедры проявить гуманизм и перенести их на сегодняшний день. Он согласился.
Экзамена по процессу у нас вчера не должно было быть тем более. Он должен был быть аж семнадцатого числа. Семнадцатого июня, не мая. Но мы попросили ЗавКафа перенести его хотя бы на третье. Потом – обратно на семнадцатое. Потом – на двадцать девятое мая. Потом выяснилось, что двадцать девятого мая ЗавКаф ну никак не может, и вместо сей даты нам было предложено три варианта дня Икс: двадцать седьмое мая, четвёртое июня или семнадцатое июня, как в расписании. Мы дружно решили, что если заваливать, а право можно только заваливать, так уж всё сразу, и выбрали двадцать седьмое.
Конечно же, мы ничего не завалили. Что лично меня удивляет просто безмерно.

Меня до глубины души удивляет абсолютное большинство событий, происходящих со мной, у меня на глазах, в моей жизни. Удивляет или, в особо запущенных случаях, вызывает искреннее недоумение. Остальные эмоции, от бурной радости до глубокой печали, эти события у меня вызывают тоже. Но удивление – в куда большей степени.

Чтобы вы понимали – почему меня так удивляет тот факт, что я а) вообще что-то сдала, б) и сдала распрекрасно.
УПК изменился за лето. В смысле – за зиму. Изменился существенно, даже слишком.
Экзаменационных тем было тридцать две, а вовсе не двадцать семь.
Обо всём этом я узнала за пятнадцать минут до начала экзамена.

По итогам экзамена нам сказали, что нами гордятся. Я не знаю, мне плакать по этому поводу или ржать дальше.

Впереди у нас ещё несколько судных Дней. Один из них – это судный день Шрёдингера. Он как бы есть, а как бы – назначен нашей прекрасной кураторшей на двенадцатое число, когда университет закрыт в связи с государственным праздником.
Что интересно: самый противный зачёт мы сдаём последним - тринадцатого июня. Если, конечно, нам не удастся завтра уговорить преподавателя перенести его «на пораньше».


И, наконец, моя любимая рубрика: «Слов моих нет». В смысле – без комментариев.

Кое-кто из моих однокурсников не видит особой разницы между Швецией и Швейцарией.
- Всё одно, - говорят они.
Мне вспоминается незабвенное: «Как правильно пишется – Иран или Ирак?». И не мне одной.

Когда я успешно сдаю какой-то экзамен, то радуюсь не тому, как отлично его сдала, а тому, что, что сдав его, отделалась от дурацкой заботы.
Вчера меня упрекнули в том, что радуюсь я недостаточно радостно. Упрекнули, что характерно, на полном серьёзе.

---

StarTrek: Into The Darkness.

У меня завтра экзамен, к которому я не готова не то, что фактически, но и даже морально, и два зачёта, к которым я не готова тоже. Поэтому – а давайте я расскажу вам про «StarTrek: Into The Darkness»! Со второй попытки – глядишь, и получится это сделать нормально.

Мне никогда не нравятся злодеи. Ни умные, ни обаятельные – никакие. Потому что злодеи – это ужасно жестокие люди, которые сознательно, а зачастую ещё и с нескрываемым удовольствием вредят ни в чём не повинным окружающим. А такие люди, пусть даже и вымышленные, мне не симпатичны ни капельки. Они мне отвратительны до глубины души.

Хан, он же – Джон Харрисон, он же - самый разумный человек во вселенной в этой истории, формально – злодей. Тем не менее, он мне симпатичен, причём куда больше, чем все остальные герои повествования. Может быть, потому, что злодей из него – очень условный? А Вселенское Зло, так и вовсе, никакое.
Вселенское Зло ненавидит весь мир, всех его обитателей скопом. Или не всех скопом, но обязательно – всех подряд, без разбору и каких-либо веских на то оснований. А кого ненавидит Хан, кроме человека, который его шантажировал жутким образом, и его сотоварищей? Да никого, в общем-то, по сюжету. А ненавидеть человека, который заставил тебя создавать оружие массового поражения под угрозой убийства дорогих тебе людей – это, вообще-то, нормально. Ну, для разумного, адекватного человека. Ненавидеть его сотоварищей просто по факту их существования – уже не совсем нормально. Но, согласитесь, тоже как-то не удивительно в контексте происходящего.
Ещё Вселенское Зло – оно Зло само по себе, а не потому, что обстоятельства упорно вынуждают. А тут именно что обстоятельства. Каким бы Хан ни был ужасным по сути своей, он себе спал беспробудным сном где-то в далёкой галактике и никого не трогал. И спал бы ещё не один день. Но тут в его жизнь пришло Добро. Пришло, разбудило и шантажом заставило на себя работать. Работать – это как раз таки создавать то оружие массового поражения. Всё в лучших традициях Добра, вы не находите?
Кстати, про «вынуждают». Ой, как показательно Хорошие Люди долгое время старательно выводили Хана из себя всеми доступными способами. Хорошие люди (не конкретно из фильма, а абстрактно-реальные и именно Хорошие, а не хорошие по-настоящему), как я погляжу, вообще, очень любят провоцировать окружающих на всякие нехорошие поступки. Чтобы на фоне тех, кого они спровоцировали, выглядеть особенно хорошими и справедливыми.

Злодей из Хана весьма условный, зато человек настоящий. Причём, именно Человек, а не кожа да кости.
Хан сражается не на жизнь, а на смерть. Причём, не только чужую, но с большой вероятностью и свою собственную. И ведь - не за себя любимого, не за какие-то призрачные идеалы и мировое господство, а за команду. За своих подчинённых, по сути. Другой вопрос, что для него они - не просто команда, а нечто гораздо большее.
Да, порой он жесток. Страшно жесток. И этому нет оправдания. Хотя – его ж разбудили! Так, всё, отбой, оправдание есть. А если серьёзно, то, во-первых, жесток он не беспричинно. Во-вторых, вспоминая «Чикаго»: «и будь вы сами на нашем месте, вы поступили бы так, как мы». Надеюсь, что поступили бы, во всяком случае. Не совсем так, конечно, но как-то очень похоже. А в-третьих, всем бы людям такие представления о чести и такое отношение к тем, «кого они приручили».

Короче, если забыть о том, что я вообще не хочу в космос ни под каким видом, и устроить тут – привет, КВН! – конкурс капитанов, то, при наличии выбора: идти в команду Кирка или Хана, я бы пошла к Хану. Из двух зол всегда выбирают лучшее потому что.

Не удержусь и вконтекстно скажу про жестокость и то, что с ней связано.
Люди – странные существа. Они почему-то уверены в том, что могут безнаказанно творить с окружающими всё, что им только заблагорассудится: обманывать, оскорблять, использовать в своих целях, шантажировать, причинять боль, даже убивать, если понадобится. И так удивляются, так оскорбляются, когда вдруг выясняется, что - не могут. Что на действие есть противодействие равной силы. Что никакие законы, никакие системы сдержек и противовесов, статусы, связи и средства, в конечном итоге, не спасут их от справедливости. От справедливого возмездия - в чём бы оно ни выражалось и откуда бы ни исходило.

А сейчас с нами рубрика – кто о чем.
Я весь фильм мечтательно думала и сейчас думаю тоже: мне бы этого Хана на опыты. Научные, безобидные, правда. У него же такая кровь распрекрасная! А я как раз лекарства-ото-всего изобретать мечтаю. Ну, помимо всего прочего.

На этом вечер кухонной философии заканчивается. И начинаются песни и пляски.

Энтерпрайз и его команда.

Животрепещущий вопрос почти-всей-моей-жизни: кто доверил этим отчаянным людям и, в частности, капитану Кирку, корабль?! Кто?! А, да. Мне ж его показали. Ну, того, кто доверил. Показали и сразу убили. Чтоб не мучился от стыда за своих э-э… безбашенных подчинённых, простите.
Так вот, про экипаж. Мне его очень жалко. И капитана их, особо безбашенного, чтоб не сказать хуже, - жалко тоже.
Ещё больше жалко открытый космос – кто только нынче туда не суётся. И в кино, и в суровой реальности.

Вообще, потрясает до глубины души принцип работы Флота.
Берём толпу людей без мозгов и с мозгами, но очень странных. Запускаем их в космос. Не в первый раз уже запускаем, причём, невзирая на катастрофические последствия прошлых попыток. Ура – научная экспедиция!
Или вот ещё.
Летим в зону перманентного военного конфликта. Летим с миром. Но семьдесят две очень сомнительные ракеты с собой возьмём. На всякий случай!
И ещё.
А давайте начнём выяснять романтические отношения по пути к тем, кто будет безмерно рад нас убить. Враждебная часть открытого космоса – самое место для выяснения романтических отношений, ага.

Ещё про капитана и логику происходящего.
У тебя на борту есть один Отличный Бортовой Инженер. Один Отличный Бортовой Инженер на целый корабль – это очень печально, вообще-то. Так вот – уволь Инженера, чтобы было не скучно. Посади на его место незнамо кого, который «ты за ним вечно ходил по пятам – ты знаешь, что делать». И радуйся.
Бедный технарь, который «ходил по пятам»! Как ему только Кондратий не встретился по пути от Земли и обратно, на Землю, - непонятно.

Про Отличного Инженера.
Смотаться из Лондона куда-то там «за Сатурн» (он же туда мотался?) своим ходом? Да, легко! А вы говорите: до Новой Зеландии далеко.
Взять – и вдруг оказаться на сверхсекретном космическом корабле, который как раз бороздит космос? Долго и ни для кого незаметно носиться по этому кораблю и нажимать всякие кнопки? Да запросто.
Этот товарищ как бы говорит нам своим существованием и действиями: если тебя уволили – это не страшно. Страшно то, что могут и обратно позвать. Кхм. В смысле: если тебя уволили – не грусти, не теряй времени даром и развлекайся.

Вообще, впечатляющий фильм. Очень! Как вы, вероятно, уже успели заметить.
Чего ему не хватает – так это самоиронии. Ну, ребята, ну нельзя же говорить и творить весь этот межгалактический пафос на полном серьёзе. Ну, нельзя же! То есть, можно, но тогда уже – совсем по-другому. Или просто можно, а я ничего не понимаю в жизни и межгалактических противостояниях.

Искренне уважаю режиссёра и сценаристов за то, как они поступили с Ханом.
И за то, что отослали этих волшебных придурков в космос ещё аж на пять лет, ага.

И ещё – про хороший сюжетный ход. Точнее, про два отличных сюжетных хода, особо чудесных в контексте друг друга.
Хан – злодей. Первое, что он делает в кадре, - добро: спасает жизнь умирающей девочке.
Шерлок – положительный герой. Ну, более или менее. Когда мы видим его впервые, он избивает труп. Не очень-то одобряемое обществом занятие, прямо скажем.
А всё – почему? Потому что всё в этом мире не то, чем кажется простому обывателю на первый взгляд. И это прекрасно, не правда ли?

---

Гром и молнии.

Вчера утром у нас тут было землетрясение. Лично я об этом узнала только вечером и из новостей. И не я одна, но и практически все мои друзья и знакомцы.
«Апокалипсис прошёл в России незамеченным», да. Как обычно.

А сейчас, дамы и господа, похоже, будет второе землетрясение. Его я устрою сама, своими руками. И вот почему.

У меня, кажется, сорвалась июньская поездка. На самом деле, не «кажется», а сорвалась. Окончательно и бесповоротно. Просто я всё никак не могу в это поверить. Оно и не удивительно, ведь до сегодняшнего дня мои туристические планы, сколь бы сложными, странными и сомнительными они ни были, не срывались ни разу.
Сложные, странные и совсем невозможные с точки зрения логики и здравого смысла планы вообще никогда не срываются. Срывается только то, что срываться никак не должно, а то и вовсе не может по определению.

Сорвалась она, разумеется, не по моей вине. По моей вине со мной никогда не случается никаких неприятностей. И никогда не случится, я полагаю. Все мои беды – от посторонних людей. От их дурости и некомпетентности.
Увы, это не оправдание собственной глупости и даже не заблуждение, а всего лишь констатация факта – очевидного и весьма невесёлого.

Дело было так.

Решили мы со знакомой в первых числах июня смотаться в Чехию на пару недель. Разнообразия ради – цивилизованно и через турфирму. Оформили тур, подали документы на визы и выдохнули. Документы «на выезд» нам обещали отдать вместе с паспортом с визой через пару недель.
Пара недель прошла. Осталось пять дней до отъезда. Я звоню в турбюро – узнать, когда забирать документы, и узнаю много чего интересного. Во-первых, девушка-менеджер, которая с нами общалась, уволилась. А во-вторых, билетов и броней на нужные даты у них для нас нет и теперь уж, в сезон отпусков, понятное дело, не будет, виз тоже нет - в общем, вы уж простите, но тур, кажется, отменяется.
Здорово, правда?
Хорошо, что мне это сказали по телефону, а не в личной беседе. Сказали бы в личной беседе - больше бы никогда никому ничего не сказали. По техническим причинам.


М. говорит: да ладно, ничего страшного. Но она так говорит обо всём. Вообще обо всём, вплоть до сущих трагедий. Либо так, либо – сами виноваты.
На самом деле, и правда, страшного - ничего. И по факту, и потому, что я в любом случае еду в Чехию в конце августа.
Тем не менее, это – не ладно. Совсем не ладно. Не ладно то, что вокруг столько придурков. Не ладно то, что эти придурки могут в любой момент искорёжить тебе или кому-то другому, в лучшем случае, настроение на день или планы на отпуск, а в худшем случае – жизнь. Вообще, много чего не ладно. Слишком много и слишком не ладно, чтобы, как советуют странные люди, относиться к этому философски.

Особая прелесть ситуации заключается в том, что в июне мы уже точно не попадаем туда, куда собирались. Ни цивилизованно, ни своим ходом – никак. Потому что на первую половину месяца все сколь-нибудь подходящие нам билеты и брони давно выкуплены/забронированы, а на вторую у нас у обеих другие, совсем неотложные планы. И на июль, кстати, тоже. И даже на первую половину августа.
Значит, придётся нам с нашими планами ждать конца августа-сентября. А сейчас ехать куда-то ещё. Или не ехать – я пока думаю. Жаль, что во всяких Афганитанах-Ираках сейчас так жарко. Будь там слегка попрохладнее, я бы рванула туда без раздумий, благо тамошний декаданс как нельзя лучшее соответствует моему нынешнему настроению-состоянию. Да и не только нынешнему, между прочим. Или в Иран. Что-то мне вдруг захотелось съездить туда своим ходом.

Мораль сей басни такова: хочешь сделать что-то хорошо, ну, или просто сделать хотя бы - не связывайся с людьми. Во всяком случае, с теми, кому у тебя нет ни единого личного повода доверять. А если не можешь не связываться, то и не делай. Не берись даже – всё равно не получится.

---

Где отмечают свои дни рождения обычные люди? Дома, во всяких кафешках и клубах, иногда – в отпуске.
Куда в её день рождения занесло Фло, а вместе с ней и всех нас? На орбитальную станцию МИР. Ну, положим, не совсем орбитальную, а ту, что имеется в музее космонавтики на ВВЦ. Но сам факт!
Кстати, про станцию МИР. Я её иногда обзываю станцией МЫР. Мыр-мыр-мыр потому что))

Загнал нас туда жуткий ливень, с которым у нас получилась несправедливость всей жизни. Единственный человек в нашей компании, который любит гулять под дождём, во время дождя сидел в офисе. Зато всё остальные, которые мокнуть не любят, радостно мокли.

Прекрасные люди подарили Флорке велосипед.
Берёзонька героически докатила его до ВДНХ своими руками. Точнее, докатилась на нём. До ВДНХ. Из Бирюлёво. С развинченным рулём. Представляете, да, расстояние и всю прелесть процесса? А человек ещё порывался проехать сей путь по второму разу – в обратную сторону.

С прекрасными людьми и велосипедом мы пошли на колесо оборзения обозрения.
Вы знаете, на колесе так хорошо в пасмурную погоду! Замечательно просто! Теперь я хочу покататься на нём в грозу. Чтобы уж – с ветерком. С громом и молниями, вернее.

Потом были посиделки в «Граблях» и «Мафия». Дружелюбная «Мафия»! Дружелюбная «Мафия» - это чудесно. Особенно, когда практически всем два кона подряд попадаются одни и те же персонажи.
Я дважды была инспектором. И дважды во мне подозревали мафию. С кем бы я ни играла, во мне постоянно подозревают мафию. Почему, интересно?

А ещё мы с велосипедом ехали в метро. То есть, это мы ехали с велосипедом. А Никодим пытался ехать на нём. Это тоже было чудесно.
Никодим, да. Вот уж кого точно не забудут в музее космонавтики! И не только в музее.

Прекрасные люди разъехались по домам, а не менее прекрасные мы с Таней пошли гулять. То есть, Таня пошла домой. А я пошла провожать её и гулять.
А потом я тоже пошла домой. И даже поехала.
С каждым днём мне всё больше нравится кататься на метро сильно за полночь. Потому что после полуночи там начинают твориться всякие странности и интересности.
Сегодня вот приезжаю домой. Поднимаюсь на эскалаторе к выходу, вижу прекрасное. Половины турникетов на выход нет. Есть только ножки от них, прибитые к полу намертво. А рядом - груда металлолома и какие-то угрюмые мастера. Картина маслом: «Упадок и разрушение» просто.

Более весёлые картины – с колеса обозрения.

А вчера мы с Катериной бродили по Третьяковке.
Что делают в картинной галерее нормальные люди? Любуются картинами. Что делали мы: громогласно решали, какую картину, будь мы незаконопослушными гражданами, нам бы хотелось вынести оттуда в качестве сувенира. Вынести, разумеется, незаметно.

---

Это была идея Кейт – пройтись от Арбата до Маяковской. В ночи. «Как раз успеем до закрытия метро».
Моей была идея пойти дворами. Тёмными закоулками и подворотнями.
- Здесь абсолютно безопасно, - заявила я насчёт подворотен.
Только договорила - из темноты на нас с диким визгом выскочили четыре кошки. Как выскочили, так спустя мгновение в темноте и пропали.
Прогулочка началась.

Почти_ночь на Патриарших. Если вы понимаете, о чём я.
На Патриарших прудах запрещено разговаривать с незнакомцами. Нет, правда, там даже табличка на этот счёт есть. Мы и не разговаривали. Заговорили с нами. Нас, понимаете ли, приняли не за тех. Обознались, со всеми бывает.
На Патриарших в ночи многолюдно. Оно и не удивительно – в такую-то чудную, совсем летнюю ночь.

Мы шли к метро. Мы торопились. Мы проходили мимо дома Булгакова. То есть, должны были пройти. Но не прошли. А, несмотря на цейтнот, заглянули в Ту Самую Подворотню. Всего на минуточку, только узнать, как работает музей.
Как работает музей, мы узнали. А ещё мы чуть не ушли на ночную экскурсию по нехорошим местам. Ушли бы, но в этой экскурсии не было мест.
Зато место для незваных гостей нашлось в Булгаковском Доме. Как было не зайти туда на огонёк?

Вот мы и зашли.
Угадайте, что мы обнаружили в Доме, помимо Кота и музея? Вернее - кого. Ни за что не догадаетесь. Потому что обнаружили мы там девушку, смотревшую с ноутбука «Шерлока».
Дело было так.
Стою я себе посреди гостиной, никого не трогаю. Даже примус не трогаю. Просто любуюсь содержимым книжного шкафа. И тут у меня за спиной раздаются до боли знакомые голоса. А потом и до боли знакомый саундтрек.
Когда до меня дошло, что они а) раздаются не только в моей голове; б) не являются звонком чьего-нибудь телефона, мне стало ну очень весело. Ещё веселее мне стало, когда в том же доме мы отыскали часы по имени «Джон».
Ух, как здорово пересеклись две реальности! Очень изящно и иронично.

Посещение Дома Булгакова не прошло бесследно для нашей психики, в общем.
К слову о незабываемых впечатлениях. У смотрителя музея, который вручил нам входные билеты, … Может, он никакой не смотритель. Я не разбираюсь в должностях. Я разбираюсь в людях. Так вот у смотрителя этого был очень вкрадчивый взгляд.

Прямиком из музея мы отправились в близлежащую «Шоколадницу» - в надежде успеть до закрытия метро выпить кофе. Или не кофе. А там уж и закрытие пропустить можно. И гулять до утра. И не только до следующего. Впрочем, я отвлеклась.
Мы практически не удивились, когда мимо нас по Садовой прошествовал некто Коровин.
Мы к тому времени просто утратили способность чему-либо удивляться.

Слегка за полночь. «Шоколадница». Вечер уже удался и продолжает удаваться дальше.
Мы запиваем впечатления прошлых часов, кто – какао, кто - кофе. И заедаем лепестками фиалок из Вены. Лепестками фиалок в сахаре.
Я в курсе, как это звучит. Более того, я в курсе, как это всё выглядит изнутри. А выглядит оно крайне сюрреалистично.
В «Шоколаднице» - пустота. И только странный товарищ стоит за окном и пытается фотографировать. Угадайте – кого. С первого раза. И нет, товарищ сей нам не мерещится. Он, действительно, стоит у окна и фотографирует. А будучи обнаруженным, тут же исчезает во тьме. Как те кошки.

Ловить последний на дню поезд метро и ехать на нём домой – замечательно.
Ещё лучше – выпрыгивать из этого поезда на пару остановок раньше, чем надо, и оставшийся до дому путь идти пешком.
Как же тут не идти, когда ночь просто создана для прогулок? Так думаю я и со мной - ещё уйма народу, которая в этот тёмный час тоже гуляет по городу.

Оружие, медицинские инструменты, снова оружие, чугунная голова под ногами валяется (об неё только спотыкаться в потёмках), телефоны для тех, кому при виде всего вышеперечисленного хочется повонить другу, или по 02, или по 03, бесконечные часы, рамы с чёрным дырами вместо картин - отличная обстановочка, я считаю.

---

Вчера мы с Таней ходили гулять и смотреть «Стартрек», и это было чудесно – и фильм, и вечер. Но я ж недоразумение. Ходячее и временами просто клиническое. Поэтому рассказ сейчас будет совсем не о том, о чём должен быть по идее, а о том, как я весело возвращалась из кинотеатра домой.

Почти половина первого ночи. Мы с Таней идём к метро, ведём философскую беседу о людях и космосе и высматриваем звёзды на небе. Я вижу одну звезду и совсем рядом вторую. Тыкаю в первую пальцем, а местоположение второй описываю следующим образом:
- Примерно тридцать пять градусов от первой наискосок.
Почему – наискосок? Почему - не слева или хотя бы сбоку? Потому что – полпервого ночи, звёздное небо, моё индивидуальное восприятие пространства и времени и воображаемая система координат, которая выстроена по всем правилам, но с сильным креном не в ту плоскость. Да, я могу сказать, какая плоскость в той ситуации была бы, в моём понимании, той. Но вы этого не хотите, правда.

Спустя не очень много минут.
Станция метро «Октябрьское поле». Я спускаюсь на платформу. По платформе разносится жуткий гул. Прямо привет из железной трубы далёкой галактики – загробным скрежещущим голосом и с помехами. Гул сей гласит: на поезд, следующий туда, куда мне надо, посадки нет.
Ну, и не надо. До закрытия метро ведь ещё уйма времени. Ну, как – уйма. Как раз должно хватить мне на то, чтобы с одной пересадкой добраться домой.

Прежде чем из туннеля выезжает следующий поезд, проходит целая вечность.
Я – вся такая довольная и под впечатлением – плюхаюсь на сидение с мыслью о том, что я всё ещё успеваю на переход. Минута в минуту, но успеваю. Эта мысль тут же сменяется чередой других – куда более мудрых и интересных. Я уплываю в чертоги разума…
Выманивает меня оттуда очередной голос. На этот раз – вполне человеческий. Следующая станция - «Тушинская», сообщает мне он. Я пока ещё не понимаю, что именно смущает меня в таком заявлении. Но что-то точно смущает. Дабы выяснить – что, иду любоваться картой метро.
Любуюсь и понимаю, что еду слегка не туда. Не в ту сторону. Не первую станцию еду уже. А время идёт. А метро закрывается скоро. И мне это кажется очень забавным.

Выхожу на станции «Тушинская». Уже без надежды успеть на переход, просто в радостном настроении. Выхожу и утыкаюсь взглядом вот в это:
Самолёт и ракета. Ракета и самолёт. И звезда – дляполного счастья, вестимо. А я только что посмотрела «Стартрек». И у меня ассоциации! Да-да, именно такие, с восклицательным знаком. И мне от них иррационально весело.

Поезд в центр. Я в вагоне одна. Вагон, дребезжа и шатаясь из стороны в сторону, несётся сквозь тьму. Во тьме иногда мелькают звёзды точки жёлтого света и всякий космический мусор всякие кабели да железяки.
В тоннелях метро прячется космос. А вы не знали?

Всегда заговаривайте с незнакомцами.

Ощущение свободного полёта в открытом космосе рушится лишь на «Октябрьском поле», когда в вагон входит некто сомнительный. Этот некто садится напротив меня, но буквально через секунду пересаживается ко мне и спрашивает… Нет, не банальное имя-и-телефон, а сакраментальное:
- Подскажите, пожалуйста, а переходы ещё открыты?
На дворе час ноль две.
Я радостно сообщаю, что формально они уже две минуты как закрыты, но мы будем надеяться! И нас - иррационально весёлых – в вагоне становится уже двое.

Беговая.
Мы всё ещё дружно надеемся. И ржём.
Ржём мы вот почему.
Во-первых, человеку нужно на Щёлковскую. А Щёлковская по отношению к нам – это не мой дом, до которого от близлежащей «Пушкинской» идти не очень долго и весело, это - край света. В прямо смысле этого слова.
А во-вторых, и это совсем уж прекрасно: человек едет… ну, угадайте – откуда? Правильно, из кино. И смотрел он там… Нет, не «Стартрек», и на том, как говорится, спасибо, а «Железного Человека». На «Стартрек» они с друзьями пойдут в следующие выходные. Я, услышав об этом, пожелала ему пойти на него как-нибудь так, чтобы потом ещё и домой вернуться благополучно. А лучше не так, а так же, как и сегодня. Так интереснее потому что.

Улица 1905 года.
В ходе светской беседы при очень абсурдных обстоятельствах мы с моим товарищем по недоразумению пришли к двум выводам. А нет, к трём.
Первый. У нас тут – отличный вечер.
Второй. Оно и к лучшему, что домой каждому из нас придётся идти пешком вместо того, чтобы ехать, ведь такая прекрасная ночь просто создана для прогулок.
И, наконец, третий. Час ночи в подземке – идеальное время и место для размышлений о вечном.

Баррикадная.
- А вы не боитесь гулять одна по ночам?
- Нет.
- А я вот боюсь.
- И очень зря.

«Чеховская». Пересадка.
Товарищ всё-таки просит мой телефон, предлагает как-нибудь ещё встретиться. Я телефон не даю, говорю, что, может, и встретимся, если дорогому Мирозданию так будет угодно.
На прощание мы желаем друг другу отличной прогулки в ночи.
Я выхожу из вагона, оставляя товарища в одиночестве ехать до «Таганской».

Час пятнадцать.

Час пятнадцать.
Одна часть меня хочет, чтоб переходы были ещё открыты. Другая, наоборот, жаждет веской причины пойти пешком. Иногда быть живым клубком противоречий очень удобно: какая бы из двух противоположных по сути своей перспектив с тобой ни случилась, ты всё равно будешь этому рада.

Переход всё ещё открыт. Это противоречит правилам, и это прекрасно.

Каких только чувств не вызывает у меня метро.
Раздражение – когда я попадают туда в час пик. Попадаю в толпу, духоту и пылищу.
Радость – когда на нём я приезжаю куда-то раз в пять скорее, чем, если бы шла туда пешком или ехала на машине.
Интерес – карта московского метрополитена, как нетрудно заметить, по-прежнему является для меня заколдованной. И будет являться таковой всю жизнь, я так чувствую.
В данный конкретный момент оно вызывает у меня восторг. Почему? Да, кто его разберёт, да и меня – тоже.

В коридорах метро – пустота, полумрак, тишина. Тишина самая, что ни на есть, звенящая. Звенящая она потому, что нарушается звоном подвесок с моего браслета.

На «Тверской» - полтора человека. И ни намёка на транспорт. Эскалатор одного из переходов останавливается со скрежетом.

Въезд в тоннель похож на чёрную дыру в том виде, в котором я себе её представляю. Он тёмный, чёрный. Кромешно чёрный. В него словно затягивает воздух со станции. А ещё из него доносится гул. Почти вой. Он отдаётся в голове эхом, и от этого эха голова начинает раскалываться.
Поезд, на котором я еду домой, - последний на дню. Я уточняла.

Половина второго ночи. На станции только я да немногочисленные служащие метрополитена, которые отключают технику.
Я улыбаюсь во все свои зубы. Служащие не улыбаются и меня понимают не очень.
Подмигиваю камере наблюдения – выбираюсь на свет божий. То есть, во тьму.
Двери метро за мной закрываются до утра.

Домой я иду в компании штормового ветра. Иду, что характерно, абсолютно счастливая.
По дороге встречаю вооружённый до зубов полицейский патруль. У нас такой патруль появляется крайне редко, и когда появляется – это весьма интересно. Или станет интересно в ближайшее время.
Ещё встречаю не слишком вменяемого товарища, который в сей тёмный час ищет метро. Я не знаю, что заставляет меня заговаривать с не очень вменяемыми товарищам в ночи и на пустынных улицах. Но что-то вот заставляет. И нет, это не лечится.

Переступаю порог родного дома я в два часа ночи. И то, что, едва переступив его, я не разворачиваюсь и не иду гулять дальше, - это с моей стороны героизм чистой воды.

---

Пойди туда, не знаю куда.

Делаю новую карту студента, взамен ошибочно аннулированной.
Как сей процесс выглядит в идеале. Берёшь анкету, заполняешь её, оставляешь в деканате на подпись. Забираешь подписанную анкету с печатью, отдаёшь её в кассу метро, через неделю получаешь взамен неё карту. Ничего сложного.

Как это происходит на практике. Куда веселее!
Берёшь анкету, заполняешь её, несёшь в деканат. В деканате тебе говорят: мы, конечно, её возьмём, но, в таком случае, её подпишут через полгода. Хотите чтоб подписали быстрее – несите на подпись сами. И говорят – куда.
Добираешься, куда там тебя послали. Именно добираешься, понятия «просто дойти» во вселенной нашего университета не существует. Узнаешь, что тебе надо было идти не туда, а в другой корпус. А нет, не в этот другой, а вон в тот.

До вчерашнего дня я наивно полагала, что это наш корпус – обшарпанный и не слишком пригодный для жизни. А сегодня я заглянула в соседний и поняла: у нас всё не так уж и плохо. У нас, при всех недостатках, хотя бы лифт есть – ну, и что, что он регулярно ломается. А в соседнем корпусе, при тех же недостатках, лифта нет. Зато есть пять этажей. И лестницы с бо-о-о-ольшими пролётами. Угадайте с первого раза: какой этаж нужен был мне? Правильно, пятый.

А вы занимаетесь патриотизмом?

Нахожу человека, чьей подписи жажду. А человек мне с порога и заявляет: вы патриотизмом занимаетесь? Да, именно в такой формулировке.
У нас тут, вообще, что ни сотрудник, то мастер слова. Один, вон, намедни предложил мне «заняться развратными действиями». Ну, в смысле, описать вкратце статистические особенности преступлений, описанных в статье 135 УК РФ, ага.
Так вот. Возвращаясь к патриотизму. У нас, оказывается, проводится какой-то конкурс формата: напиши статью на тему. Тема: собственно, патриотизм. И товарищ, чья подпись была мне нужна, отчаянно разыскивал желающих в нём поучаствовать.
Угадайте, какой аргумент он привёл мне в пользу участия? Тот, что подведение итогов этого конкурса будет проходить в Кремле. А вдруг пригласят, да. С трудом удержалась от того, чтобы не сообщить ему страшную тайну: если мне вдруг понадобится данное приглашение, что уже вряд ли, я могу получить его безо всякого конкурса.

Ладно. Ну его, это приглашение. Главное, что в итоге я получила нужную подпись. Которой, разумеется, была рада гораздо больше несчастного приглашения.
Оставалось поставить печать. Опять же – в другом корпусе. В том самом, где я сегодня уже была.

Прелести национальной планировки учебных зданий.

Первый корпус нашего расчудесного вуза – это и второй корпус тоже. Но как?! А вот как-то вот так вот. Граница между двумя корпусами весьма эфемерна. Даже сами обитатели этих корпусов не знают точно, где она обретается. Я не знаю, тем более. То есть, теперь уже знаю, а тогда – ещё нет. И – ой, как мне весело было её искать в наших-то непролазных катакомбах.

Картина маслом. Жаркий день, за бортом плюс тридцать и пыльная стройка. Пыльная стройка. В плюс тридцать. За открытыми окнами. Вы понимаете, да? Я второй час бегаю с документами по лестницам родного учебного заведения, которое мысленно, а иногда и не мысленно, вслух, крою последними словами. Вместе с системой образования и бюрократией как формой жизни, а точнее - формой усложнения этой жизни.

Поднимайтесь на седьмой этаж, говорят мне. Поднимаюсь. Там – явно не то, что мне нужно. И ещё более явно нет те. Но это – не главное. Главное то, что два часа там было именно то. И даже те. Ну, и куда всё это пропало за два часа, спрашивается?
Обойдя претерпевший серьёзные изменения «за лето» этаж, вломилась в лабораторию какого-то технического факультета с вопросом: где у вас тут ректорат? Он у вас должен быть, точно-точно. Ну, не конкретно у вас, а на этаже. Но его нет. Осознайте масштаб проблемы и просто: помогите, чем можете, добрые люди, пожалуйста!
В лаборатории, тем временем, собирали атомный реактор. Или не атомный реактор, но что-то очень похожее.
Люди, которые собирают что-то в лаборатории, - не обязательно гении. Но эти конкретные – гении. Однозначно. Потому что только гении, работая в лаборатории, могут понятия не иметь, где эта лаборатория расположена. Ну, по отношению ко всему остальному зданию. И думать при этом, что знают, да. Сами такие, что уж.

Научные гении послали меня на шестой этаж. На шестом этаже я нашла что угодно, кроме нужного мне ректората. И даму, которая – честь ей, хвала и большое спасибо – знала, куда мне идти.
На седьмой этаж. Нет, не опять. На другой седьмой этаж. Тот, который в другом корпусе. То есть, всё в том же, но в то же время в другом. Кэроллу и не снилось.

Мне это всё тоже не снилось. Увы. Ибо то, что во снах, в книгах и в кино выглядит забавно и радостно, не всегда является столь же забавным в суровой реальности.
Моя реальность была сурова и, не побоюсь этого слова, многомерна. И чем дальше – тем многомернее.
Пробежавшись по коридорам и лестницам, я нашла второй седьмой этаж. И всё-таки он существует! Узнала там, что мне всё-таки на шестой. Примчалась на шестой. Нашла нужную канцелярию. Нужную – это потому, что у нас тысячи их. Ну, может, не тысячи, но около десятка. Честное слово. Поставила печать.
После чего сбежала из этой обители зла на первой космической.

То, кстати, был день юридической клиники в нашем вузе. Но за клиникой присматривать после всех этих бегов «а я не поехал». Мне клиники не юридической – жизненной как-то хватило.

---

В списках не значились.

Звонит мне вчера моя однокурсница Ира и с ужасом в голосе жалуется, что у неё не работает карта студента - та, самая, что по совместительству проездной на метро. Утром работала, а сейчас уже нет. Причём не работает не из-за какой-то поломки, а потому, что университет её ни с того, ни с сего аннулировал. Спрашивает: работает ли моя карта?
А я не знаю – я в тот день на метро не ездила.

Вышла к ночи поближе подышать свежим воздухом. Дай, думаю, раз уж всё равно иду мимо метро, проверю – что там с моей картой. Проверила. Обнаружила, что она не работает тоже.
Сообщила об этом Ире, которую новость о том, что у неё есть как минимум один товарищ по несчастью, немного утешила, и пошла гулять дальше.

Нынешним утром звоню в справочную метро, интересуюсь – что происходит? И узнаю, что больше не числюсь в списке студентов родного вуза. И Ира не числится. Почему? Этого милая женщина на том конце линии, увы, не знает. Но знают в самом университете. Возможно. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Звоню в университет. Со второй попытки попадаю на знающего человека. Знающий человек сообщает, что, согласно имеющимся у него и не далее, как вчера, поданным в администрацию метрополитена документам, я в университете больше не учусь. И Ира не учится. Как так? Наверное, в деканате что-то напутали.

Идём с Ирой в деканат. Выясняем прекрасное. Пока мы тут весело отдыхали на майских, нас успели отчислить из вуза. По ошибке, конечно же. И не только нас. И вообще, мы в этом дурдоме далеко не первые, кого так отчисляют. Прошлой весной, вон, весь выпускной курс инженерного факультета отчислили. И виноват в этом вовсе не деканат, а печально известная в узких кругах девушка из учебной части, которая из раза в раз вносит во всякие важные списки не тех, кого надо.

Это было бы очень смешно, если бы нам (и всем нашим гипотетически товарищам по несчастью) теперь не надо было спешно переделывать всякие документы.
Лично меня, кстати, лучше б отчислили по-настоящему. Нет, правда. Тогда у меня был бы повод для радости. А так – лишь заботы на ровном месте.


P.S. Вот и подавай после этого документы на британскую визу во время учёбы. Подашь справку с места учёбы. А из посольства туда позвонят (позвонят, не поленятся) и услышат, что ты там не учишься. И будут тебе сплошные проблемы, а не нужная виза.

---

Как я провела это практически лето.

Кто-то на майские праздники уезжал – далеко или не очень. Я собиралась в путь, но, в конечном итоге, как герой одной песни из девяностых, «не поехал». И, как всё тот же герой, очень этому рада. Потому что здесь, в Москве, со мной за эти дни случилось столько всего замечательного, что ни в сказке сказать.

Родное Коломенское.

Небо и самолёты.

Ботанический сад.

Музей Космонавтики.

Колесо обозрения.

Булгаковский дом.

И даже зоопарк.

А ещё Чистопрудный бульвар, Лубянка, Покровка. Переулки арбатские и кремлёвские. ВВЦ, Патриаршие ночью. Много-много дорожек и точек на карте. Мне сейчас проще сказать, где я не была в выходные, чем перечислить все те места, куда заносила меня нелёгкая на протяжении дюжины солнечных майских дней.

И, конечно же, люди. О, сколько чудесных людей я повидала за майские праздники! Ради этих встреч определённо стоило никуда не поехать.

Ах, да. В перерыве между бегами по городу я всё-таки посмотрела «Железного Человека». И мне даже понравилось: не происходящее на экране, но суть этого происходящего.
Прекрасен концепт подставного Зла, нынче весьма актуальный.
Прекрасен и Старк – тот редкий герой, который не скрывает и не стесняется своего героизма.
Всё остальное прекрасно чуть менее. Или даже не чуть. Но это тот редкий случай, когда басню спасает мораль.

Это были чудесные выходные. Даже не выходные, а небольшие каникулы.
А теперь – ну, здравствуйте, будни, у меня на вас тоже отличные планы.

---

И совершенно случайно мы взяли билеты на соседние кресла на большой высоте.(c)

А знаете, где мы с Триш и компанией были в пятницу? На ВДНХ. В музее Космонавтики, в парке и на колесе обозрения.

Музей Космонавтики прекрасен как рассвет, закат и Балтийское море во время шторма вместе взятые. Единственным его недостатком является отсутствие в нём интерактивных экспонатов – таких, по которым было бы можно полазать, которые можно было бы потрогать, покрутить, разломать по нечаянности…
На самом деле, отличный музей! Он мне напомнил Музей океана, который в Калининграде. А летательные аппараты изнутри напомнили мне подводную лодку. И теперь я, исполненная ностальгии, хочу в Калининград.
Примечание автора. Даже не думайте меня сейчас туда звать. У меня и так все каникулы по минутам расписаны. А что будет осенью, я пока себе даже не представляю.

Мы катались на колесе обозрения, а потом – на троллейбусе (если это, конечно, был не автобус). И я даже не знаю, какое из этих занятий было более экстремальным. Для меня – несомненно, второе.

Возвращаясь к беседе про колесо обозрения.
Оно просто создано для людей, которые боятся высоты. Кроме шуток.
Во-первых, на нём, даже в открытой кабине, совершенно не чувствуются подъём и спуск. Ты просто едешь и едешь, любуешься пейзажами, а тут – бац! – и уже земля. Во-вторых, высота на нём тоже не чувствуется. Совершенно.
Вообще, запредельно безопасный и комфортный аттракцион. Потому я на нём и катаюсь так редко.
Отдельные радости катания на колесе: запрыгивание в кабину на ходу и выпрыгивание оттуда – на ходу же. Ну, и ещё диалоги со случайными соседями по кабине, конечно. Особенно, если эти соседи, оказавшись на высоте птичьего полёта, обнаружили, что немного боятся этой самой высоты. Или не немного.

По пути «куда-нибудь в центр» мы играли в города.
Когда я вернулась домой, в моей буйной головушке родилась идея по усовершенствованию этой игры. Согласно этой идее, играя, надо называть только те города, где ты когда-нибудь был хотя бы проездом.


P.S. Про музей и колесо оборзения обозрения, помимо восторженных воплей, будут ещё фотографии. С подводной лодки фотографии тоже обязательно будут. Однажды.

---

Сакура.

Меж тем, в наших краях зацвела сакура.

Прямой репортаж с места событий. Рубрика: и люди вокруг. Умилительное.
Дама стоит в очереди в кассу японского сада и сверлит пристальным взором сакуру. В следующую секунду эта дама поворачивается к своей спутнице и вопрошает:
- А сакура-то тут где?



Цветочные облака.
Бонусом: сад, он же - парк, он же - лес, он же - просто очень приятное место. Все в сад.

---

Teacher, leave the kids alone.

Намеренно нагрубить человеку, наговорить ему незаслуженных гадостей – и личного, и профессионального толка. А потом заявить что-то вроде: «Ой, как мы здорово с вами поговорили». В представлении некоторых обитателей нашего университета цивилизованный диалог двух взрослых людей и коллег может выглядеть именно так. Как тогда в их представлении выглядит нецивилизованный диалог – страшно представить.

С третьей попытки я всё-таки встретилась с неуловимым товарищем. Лучше бы не встречалась, честное слово.
По большому счёту, лучше бы я никогда в своей жизни не встречалась ни с одним представителем юридических факультетов. Я сейчас преподавателей имею в виду, разумеется, а не студентов.

Человек – юрист. Из всех бесконечных прав он знает лишь то единственное, которое преподаёт. Да и то знает весьма условно. Человек не любит и не умеет быстро читать.
Но проблема не в этом.
Если человек не забивает себе голову бесполезной информацией – это разумно. Если человек не любит читать – возможно, он просто предпочитает чтению более интересные и достоверные источники знаний и впечатлений. Если человек не может читать с космической скоростью – это вообще не беда; это особенность восприятия.
Так что проблема, правда, не в этом. Проблема в том, что человек всем этим гордится.
Гордится тем, что должность позволяет ему безнаказанно быть безграмотным хамом.

Ещё у нас есть неудавшийся следователь. В принципе, у нас все такие. Просто этот особенно неудавшийся. Вы даже представить себе не можете – насколько.
Недавно он с пеной у рта доказывал нам с одногруппницей, что базы данных, к которым в своей работе обращаются полицейские, - это фантастика, а мы ничего не понимаем в жизни и намеренно вводим его в заблуждение.
Всё бы ладно. Но моя одногруппница вот уже восьмой год носит соответствующие погоны. Я, в общем-то, тоже не совсем идиотка и не самый далёкий от следствия человек в этом мире.
Если вы думаете, что узнав об этом, сей товарищ хотя бы смутился, то зря. Он, по-моему, вообще не осознал, что ему говорят, и продолжил с ослиным упрямством гнуть свою линию.

Мне все эти неудавшиеся следователи напоминают того распрекрасного адвоката, который как-то раз предложил потерпевшему сообщить под каким углом по отношению ко входной двери тот лежал, когда его избивали с особой жестокостью. Он просто подался в адвокаты после того, как его погнали с подводной лодки. В прямом смысле слова погнали. И я отлично понимаю – почему.
Пусть скажет спасибо, что за борт не выбросили по пути.

Предвосхищая логичный вопрос. Почему, несмотря все вышеперечисленные ужасы жизни и ещё великое множество ужасов жизни не перечисленных, но существующих и процветающих, я до сих пор не бросила свою несчастную учёбу? Потому что бросить учёбу, в моём случае, означает: поставить крест на своём грандиозном плане на будущее. А я не готова отказаться от этого плана из-за каких-то профнепригодных болванов.
Юристы, медики и прочие граждане, которым без профильного образования и близко не подойти к любимому делу, меня поймут.

---

Дело о целебном камне.

Нельзя просто так взять и погулять по парку. Надо непременно в процессе прогулки найти себе приключений.

Всё начиналось вполне безобидно. Прогулялись мы с  Trem по родному Коломенскому, сходили на выставку, посвящённую династии Романовых (между прочим, хорошую выставку; очень), решили прогуляться ещё – по холмам, что на набережной.

Идём. Взбираемся медленно в гору, точнее. Любуемся видами, свежим воздухом дышим, не трогаем никого и трогать не собираемся. И тут нас окликают.

Женщина в чёрном бредёт по крутому склону. Взгляд её тоже бредёт по этому склону - она что-то ищет.
Действительно, ищет. Какой-то камень.
- Вы, случайно, не знаете, где тут камень? Целебный.

Никаких целебных камней мы не знаем. С другой стороны, это парк нашего детства, и мы знаем в нём каждый камень. Вдруг, какой-то из них и есть – тот целебный?
Дабы это проверить, интересуемся: как должен выглядеть камень.
Как черепаха.
И да, «черепаху» мы знаем.

Почему он целебный? Потому что так женщине сказал местный чудо-целитель. Ещё он сказал ей, что здесь, в Коломенском, полно порталов в параллельные миры. И фээсбэшников, стерегущих эти порталы. И пришельцев, которые ничего не стерегут, а просто гуляют.
Для тех, кому не хватает пришельцев, фээсбэшников и порталов, есть также роза ветров и волшебный туман.
Чего только нет в этом нашем Коломенском, одним словом. «А мужики-то не знали»…

Поворот не туда.

Ладно, бог с ними – с порталами.
Мы знали, где находится камень, и по доброте душевной решили отвести к нему эту женщину – всё равно же гуляем.
На самом деле, вела её Трем, а я, тем временем, скакала козликом по отвесным склонам и что-то фотографировала.
Женщина, кстати, звалась Алевтиной.

Алевтина оказалась неправильной искательницей Камня. Она выдержала всего полчаса поисков в нашей компании, после чего сбежала. Но прежде, чем сбежать, она прочитала нам стихи собственного сочинения. Стихи были неплохие, Алевтина, в общем-то, тоже… неопасная.
А теперь, уважаемые знатоки, внимание – вопрос: почему все странные люди, попадающиеся мне на пути, в какой-то момент нашего разговора начинают читать мне свои стихи?

Распрощавшись с женщиной в чёрном, мы продолжили путь к тому самому камню. Почему? Из чистого интереса. Пришли на то место, где он, по нашим расчётам, должен был быть. Но камня там не обнаружили. И нигде рядом не обнаружили тоже.
Внимание-внимание! Общение с подозрительными дамами бальзаковского возраста плохо влияет на способность ориентироваться в пространстве. И да, когда два человека, абсолютно и вовсе не безосновательно уверенные в том, что знают, куда идут, приходят в итоге совсем не туда, - это очень забавно.

Нас мучила совесть, за то, что мы указали Алевтине неверный путь к камню. Как выяснилось несколько позже – напрасно. Но в тот момент мы об этом ещё не знали. И совесть нас мучила.
Но не меньше, чем совесть, нас мучило любопытство – где же тогда находится Камень, если не там, где нам обеим казалось? У нас были кое-какие подозрения на этот счёт и, немного посидев у реки, мы отправились проверять правильность этих подозрений.

«Верите ли вы, что жестокость в мире происходит по велению Божьему?»

По пути к Камню мы встретили милого мальчика. Милый мальчик спросил у нас: «Верите ли вы, что жестокость в мире происходит по велению Божьему?».
Это был просто не день Бэкхема. Это был день странных вопросов.
А мальчик был вежливый – из тех, кого терпеть тяжко, но послать притом всё же как-то неловко. Поэтому мы его не послали. Мы – оцените масштаб нашей терпимости к ближнему своему – даже не стали читать ему лекцию о том, что вера – это, вообще-то, личное дело каждого. Очень личное дело, о котором не говорят с первым встречным. И уж, тем более, у первого встречного не спрашивают. Мы пробормотали что-то дипломатично-нейтральное и пошли себе дальше.

Целебный камень.

Для тех, кто не верил в нас, сообщаю: камень мы всё же нашли. Нам в тот момент, когда мы до него, наконец, добрались, страшно не хватало флага на палочке. Такого, который втыкают в вечные льды. Или устанавливают на Луне. Или в любых других недоступных нормальному человеку местах. Чтобы тот идиот, который доберётся туда следующим, знал: он такой идиот не один, до него ещё были другие.

Про Камень. Абсурдное. Дивное.
Инструкция по применению Камня гласит: женщина, которая посидит на нём, избавится ото всех недугов и обретёт здоровье.
Человек, который придумал эту инструкцию, как-то не подумал о том, что… Да ладно, он просто не подумал.
А мог бы и догадаться, что женщинам на холодных камнях сидеть, в лучшем случае, не полезно.

Шарлатан широкого профиля.

Проблема в том, что помимо камня, мы нашли ещё и Целителя. Того самого, который послал к нему Алевтину. Целитель вполне предсказуемо к нам привязался.
Сначала он пытался продать нам свою писанину о целебных местах, индийских духовных практиках и космической энергии. Потом стал хвалиться своими достижениями в области медицины. Дескать, он молодец. Он одну девочку травами излечил от того, что почти не лечится. Другую тоже излечил, тоже травами, от хламидоза, а она, зараза такая, потом попыталась его убить, чтоб он никому не сказал, что она этим болела. А недавно он изобрёл лекарство от туберкулёза. Лекарство, которое излечивает туберкулёз за три дня. А патент на него не оформил потому, что дорого это.
Трем он вручил свои визитки и посоветовал для улучшения иммунитета есть какую-то траву со склона. А когда она не выразила особой радости по этому поводу, послал оздоровляться на Кубу. К целебной воде и водорослям. Послал аж на три недели – видимо, чтоб она уж точно эти водоросли там отыскала.
В свободное от великих открытий время этот товарищ преподаёт лечебную йогу, пишет стихи и путеводители по городам русским, помогает нашим согражданам купить недвижимость в Болгарии. А ещё он всего за двенадцать тысяч найдёт вам хорошего жениха. И всё это – под псевдонимом. Угадайте – почему? Якобы потому, что имя-то у него русское, а русские русским не доверяют, вот и приходится изворачиваться. На самом деле потому, что, если что-то из этого он сделает под своим, его привлекут и правильно сделают.
У него, по его словам, четыре образования. Он служил в морской пехоте и в спецназе.
И как его с таким багажом знаний ещё земля носит? Как только она под тяжестью его знаний ещё не проваливается.
Ах, да. Ещё он владеет карате. И меня предлагал научить. Я вежливо ответила, что – спасибо, не стоит, уже научили. Всего один удар – и вы отправитесь куда дальше, чем Куба, ага.
Тогда он выдал совсем прекрасное. Мы с Трем к тому времени уже распрощались с ним и бодро шли к выходу из парка. Он, однако, шёл за нами в компании своей блаженной и молчаливой спутницы, которую мне по-человечески очень жалко, и продолжал говорить.
Вот вы, сказал он Трем, нормальная. А вы…
Я усмехнулась, мол, ну спасибо за комплимент. Заявление о том, что ты ненормальная, от конченного психа (или конченного шарлатана – на выбор) – это, действительно, комплимент.
Он, тем временем, продолжал, что ненормальная я в том смысле, что у меня с давлением проблемы. Оно у меня высокое. Уже – мимо, ибо оно у меня извечно пониженное. Но одной ошибки ему было мало, и он тут же совершил другую – озвучил цепочку логических умозаключений, которая привела его к его выводу про давление. Абсолютную чушь озвучил, тоже мне врачеватель липовый.
Стоило мне аргументированно усомниться в правильности его выводов на свой счёт, как он сразу же потерял всяческий интерес к нашему разговору и к нам самим.

Это всё было бы очень смешно, если бы не было так возмутительно.
Цивилизованный (якобы) город, ясный день, охраняемый парк, он же - музей-заповедник, а повсюду столько приставал и придурков. Придурков, которых мы с вами, в случае чего, отошьём и забудем, а наивные люди – не отошьют, а послушают и послушаются. И наживут, в результате, себе массу проблем.

Мораль сей басни такова: если вам дороги ваша жизни и рассудок, не выходите ночью на болота, когда силы зла властвуют безраздельно держитесь подальше от шарлатанов и идиотов. Гоните их от себя, а если не можете гнать, то бегите от них сами.

То же самое скажет вам Трем. Вот здесь. С вещдоками.
Читать её пост надо под правильный саундтрек. Правильный саундтрек – это, если что, мой истерический хохот, и вой кота.

P.S. Ах, да. Вещдоки. В смысле, визитки этого мастера на всю голову все руки, чтоб ему пусто было, с фотографии Трем. Они так измяты потому, что сначала мы с Трем их измяли от возмущения, и даже хотели торжественно сжечь. Но вовремя вспомнили о том, что они же – вещдоки, и не сожгли.
Искренне желаю вам никогда не встречаться с их обладателем и ему подобными.