Лицо, сочувствующее правосудию.
... превращаются в консультирующих преступников.
Три двадцать пять ночи-утра. Звонок. Поднимаю трубку. Слышу голос своей боевой подруги Катерины.
- Привет, Анюта, - почти шёпотом говорит та. - Ты ведь хорошо разбираешься во всякой уголовщине?
- Ну, да, - чистосердечно признаюсь я в ответ, лихорадочно перебирая в голове то бесконечное множество неприятностей, в которые могла вляпаться эта прекрасная девушка за те полтора месяца, что мы с ней не виделись.
- Тогда будь другом - помоги. А то мне тут схему по отмыванию денег придумать надо срочно. Условия такие. Есть фирма с минимальным капиталом и минимальным же штатом. Её деятельность приносит определённый доход: как основной, так и дополнительный - в налоговых декларациях не упоминаемый. Всё, разумеется, должно быть абсолютно чисто с законодательной точки зрения, а если не чисто, то так, чтобы вся ответственность, в случае чего, падала не на учредителя этого предприятия, а на кого-то из сотрудников. При этом сотрудники ни в коем случае не должны знать, что принимают участие в каких-либо махинациях, дабы в случае судебного разбирательства не имели ни малейшего шанса сдать начальство.
Вопрос у меня, собственно, вот в чём: что это должна быть за фирма? И как сохранить в тайне ото всех её незаконные доходы?
- Легко и просто, - заявляю я, обрадованная отсутствием необходимости сию секунду куда-то бежать и кого-то спасать. А затем в подробностях расписываю своей собеседнице пять весьма интересных способов решения озвученной ею проблемы: три – не слишком масштабных, зато простых и абсолютно, прямо-таки до неприличия надёжных, и ещё два – чуть посложнее, но в сто раз изящнее и в тысячу прибыльнее.
Катерина внимательно выслушивает мою лекцию об особенностях безопасного нарушения уймы законов. И лишь когда я, наконец, умолкаю, вопрошает:
- А ты - прости, конечно, за нескромный вопрос – откуда всё это знаешь?
- Издержки профессии, - объясняю я. И, в свою очередь, интересуюсь: - А ты почему, собственно, спрашиваешь?
Понятно, что из чисто научного интереса. Вопрос – чем этот интерес вызван.
- Это нам преподаватель по менеджменту такое задание дал, - сообщает Катерина. – Сказал, что мы должны учиться мыслить нестандартно.
Я в ответ только усмехаюсь – дескать, хороший же у вас преподаватель, знает, чему учить детей надо.
Катерина соглашается, что да, действительно, хороший, и нет, она совершенно не уверена в том, что он жаждет в ближайшее время познакомиться со славными людьми из отдела по борьбе с экономическими преступлениями.
Ещё несколько минут мы обсуждаем личность этого гения научной мысли, а потом прощаемся.
Через пару дней Катерина вновь звонит мне посреди ночи. На этот раз её интересует, какова средняя скорость разложения трупа в условиях тёмного леса и суровой русской осени.
Три двадцать пять ночи-утра. Звонок. Поднимаю трубку. Слышу голос своей боевой подруги Катерины.
- Привет, Анюта, - почти шёпотом говорит та. - Ты ведь хорошо разбираешься во всякой уголовщине?
- Ну, да, - чистосердечно признаюсь я в ответ, лихорадочно перебирая в голове то бесконечное множество неприятностей, в которые могла вляпаться эта прекрасная девушка за те полтора месяца, что мы с ней не виделись.
- Тогда будь другом - помоги. А то мне тут схему по отмыванию денег придумать надо срочно. Условия такие. Есть фирма с минимальным капиталом и минимальным же штатом. Её деятельность приносит определённый доход: как основной, так и дополнительный - в налоговых декларациях не упоминаемый. Всё, разумеется, должно быть абсолютно чисто с законодательной точки зрения, а если не чисто, то так, чтобы вся ответственность, в случае чего, падала не на учредителя этого предприятия, а на кого-то из сотрудников. При этом сотрудники ни в коем случае не должны знать, что принимают участие в каких-либо махинациях, дабы в случае судебного разбирательства не имели ни малейшего шанса сдать начальство.
Вопрос у меня, собственно, вот в чём: что это должна быть за фирма? И как сохранить в тайне ото всех её незаконные доходы?
- Легко и просто, - заявляю я, обрадованная отсутствием необходимости сию секунду куда-то бежать и кого-то спасать. А затем в подробностях расписываю своей собеседнице пять весьма интересных способов решения озвученной ею проблемы: три – не слишком масштабных, зато простых и абсолютно, прямо-таки до неприличия надёжных, и ещё два – чуть посложнее, но в сто раз изящнее и в тысячу прибыльнее.
Катерина внимательно выслушивает мою лекцию об особенностях безопасного нарушения уймы законов. И лишь когда я, наконец, умолкаю, вопрошает:
- А ты - прости, конечно, за нескромный вопрос – откуда всё это знаешь?
- Издержки профессии, - объясняю я. И, в свою очередь, интересуюсь: - А ты почему, собственно, спрашиваешь?
Понятно, что из чисто научного интереса. Вопрос – чем этот интерес вызван.
- Это нам преподаватель по менеджменту такое задание дал, - сообщает Катерина. – Сказал, что мы должны учиться мыслить нестандартно.
Я в ответ только усмехаюсь – дескать, хороший же у вас преподаватель, знает, чему учить детей надо.
Катерина соглашается, что да, действительно, хороший, и нет, она совершенно не уверена в том, что он жаждет в ближайшее время познакомиться со славными людьми из отдела по борьбе с экономическими преступлениями.
Ещё несколько минут мы обсуждаем личность этого гения научной мысли, а потом прощаемся.
Через пару дней Катерина вновь звонит мне посреди ночи. На этот раз её интересует, какова средняя скорость разложения трупа в условиях тёмного леса и суровой русской осени.
И это ещё не самые интересные. Самые даже пересказывать страшно))
А ещё она - мой любимый информатор. Такие дела временам подкидывает - всяким там гениальным сценаристам и не снилось)
*вспоминается, как мы еще по дороге к Березе обсуждали трупы и время их разложения*
*я ж говорю, тема на все времена =)*
Прочитала, и теперь не могу отделаться от мысли - а реально, какова?=)
А сам скелет распадается на части обычно примерно за год.
А вообще я думала дольше. Ого.
Дольше - это уже на молекулы и атомы)
А всякие хрящики и суставы - они же очень недолговечные. Не говоря уж о кожных покровах.
Поэтому у нас опознания так "весело" и проходят обычно...
Коллеги тут недавно ездили на это мероприятия. С товарищем, который, собствеенно, должен был опознавать. Больше, судя по тому, как всё прошло, они к моргу не подойдут на пушечный выстрел. Потому что сначала у них куда-то пропал бланк протокола, потом свидетель, пятнадцать минут пролюбовавшись телом, сказал, что не уверен, принадлежит оно его приятелю или всё-таки нет, и попросил ещё минут десять на размышления. Выглядел он при этом на редкость спокойным. Ладно, время ему дали. Лучше бы не - потому что по истечении оного определённость никуда не делась. Пришлось расставаться с этим свидетелем и тащить в морг другого. Тот тоже как-то не спешил с выводами. В итоге, к тому времени, как он всё-таки опознал несчастное тело, процесс опознания осточертел даже патологоанатому.
Весело у вас, ребята=)))
А уж если труп показывают в натуральном виде, да еще и время прошло и процесс разложения начался, то я вполне могу понять вашего спокойного свидетеля. Тем более, что, как я поняла, узнать было действительно сложно, раз двое не могли опознать, - а раз тело не совсем похоже на пропавшего человека, то есть надежда, что пропавший жив - в таком случае, смысл истерить?
А когда опознал уже - может, у него стормозила реакция? Пришел домой, осознал - и прорвало, - а при следователе еще не дошло до конца...
Да нет. Как ни странно, ситуация была обратная: труп свежий, чистый и вполне узнаваемый. Зато история довольно-таки грязная. Возможно, отсюда и долгие колебания при опознании.
Там вообще главная проблема заключалась не в теле, а в свидетелях, которые совсем не отличались адекватностью. Не скажу точно, отличались они любовью к выпивке или нет, но, кажется, всё-таки отличались. И убитого знали довольно поверхностностно - только в лицо и по имени. Так что особой печали по поводу его гибели, к счастью для себя, не испытали.
А защитное торможение реакции в таких случаях - это, хотя и спасительно, но очень страшно. По себе знаю, потому что сама имею обыкновение осознавать весь ужас происходящего уже после того, как это самое происходящее останется далеко позади.
В умыл?
Просто меня никогда не (вот тут должен быть глагол, по смыслу близкий к "интересовали" и "заводили", но я не могу его вспомнить) экономические преступления и разные махинации, а сейчас думаю, что это положение может исправиться.
А это дело полезное)))
А, ну этим тогда вообще все было фиолетово, что не оранжево)
А защитное торможение реакции в таких случаях - это, хотя и спасительно, но очень страшно.
А мне кажется довольно полезно. Знаешь, это когда человеку что-нибудь ломают, а до его мозга еще не дошло, что перелом, и он еще что-то может успеть сделать. Такое после террактов обычно бывает - когда люди контуженые добираются до дома, и только там понимают, что пострадали.
Мне кажется, такое торможение полезно. Есть шанс успеть доделать, что надо, как-то разрулить ситуацию, а если потом накроет - ну так уже потом же, можно спокойно сесть и переждать, не нервничая еще больше.
Я помню, мы с папой фильм смотрели, "Экипаж". Там такая сцена была, на самолете была поломка, стюардесса помогала и в ремонте, и пассажиров успокаивать, - а когда сели, у нее истерика началась. Шок. Ну так лучше же, чем если б она истерить начала прямо в самолете...
И это ты говоришь детективу?!))))
Очень полезно, я и не спорю. Но иногда бывает так жутко осознавать, что всё могло бы быть гораздо хуже.
Очень полезно, я и не спорю. Но иногда бывает так жутко осознавать, что всё могло бы быть гораздо хуже. Особенно, когда между событием и осознанием прошло года полтора.
Хорошее дело - разобраться и получить удовольствие от того, что раньше казалось скучным и проходило мимо.
И я - не хороший человек, а потенциальный фикрайтер
Хе-хе)) А я ведь ещё помню твой живейший интерес к богатому внутреннему миру всяких архивов. И предлагаю прятать всякую секретную информацию, в том числе, и там. Приходит один товарищ - прячет в какой-нибудь папке что-то важное. Через какое-то время это "что-то" забирает его партнёр по преступлению/расследованию. Всё как в лучших шпионских историях)