Лицо, сочувствующее правосудию.
Ну, какое же я всё-таки недоразумение! Просто планетарного масштаба.
Даже ГОСы, старые добрые ГОСы, которые тем и хороши, что едины для всех и каждого, не могу сдать нормально, без фокусов и авралов. Поэтому буду сдавать их в особом порядке. Досрочно. С чужой группой. По лично для меня придуманным билетам.
А вот диплом я, похоже, буду защищать в зале суда. Благо он, по иронии судьбы, повествует об особенностях защиты как раз тех прав, которые сейчас крайне непредусмотрительно нарушает моя научная руководительница, так что весьма удачно впишется в ход слушаний по делу. Совмещу, так сказать, неприятное с бесполезным. И актуальность своей писанины докажу на практике, и публичных извинений от этой удивительной женщины потребую. За каждый резкий выпад, за все потрёпанные нервы. Ведь дельные советы по теме и откровенные оскорбления – это совсем не одно и то же. И если первым я всегда была и буду только рада, то вторых не потерплю ни от кого. Особенно от человека, который сначала искорёжил мне весь план исследования и послал куда подальше, сказав возвращаться только с полностью готовой работой; потом потерял отданный ему экземпляр диплома, о чём молчал ровно до тех пор, пока я сама не пришла к нему и не поинтересовалась судьбой своего творения; а получив-таки заветный файл, засыпал меня абсолютно безосновательными претензиями уничижительного характера и, для пущей важности, потребовал поторопиться с исправлением несуществующих ошибок – дескать, сроки поджимают.
Сроки, понимаете?! Теперь – за неделю до сдачи полностью оформленной и отрецензированной работы в деканат - они её вдруг заинтересовали. А на протяжении практически шести месяцев, в течение которых она принципиально не интересовалась моими делами и не отвечала взаимностью на мои попытки коммуникации, их, наверное, не существовало, да?.. И приказов о довольно странных временных рамках повсюду развешено тоже не было – они просто приснились всем остальным профессорам и студентам, не иначе.
Впрочем, ладно. В конце концов, цейтнот – это ещё не самая худшая часть нынешней ситуации. Настоящая-то проблема ведь вовсе не в нём, а в отсутствии у моей научной руководительницы хоть каких-то представлений о совести и этике, нехватку которых нельзя компенсировать никаким временем. Зато можно компенсировать вред, по причине такой нехватки нанесённый. Так что следующее письмо этой женщины, если оно будет столь же богатым оскорбительные формулировки, как предыдущее, отправится прямиком в суд. Вместе с соответствующим исковым заявлением.
Даже ГОСы, старые добрые ГОСы, которые тем и хороши, что едины для всех и каждого, не могу сдать нормально, без фокусов и авралов. Поэтому буду сдавать их в особом порядке. Досрочно. С чужой группой. По лично для меня придуманным билетам.
А вот диплом я, похоже, буду защищать в зале суда. Благо он, по иронии судьбы, повествует об особенностях защиты как раз тех прав, которые сейчас крайне непредусмотрительно нарушает моя научная руководительница, так что весьма удачно впишется в ход слушаний по делу. Совмещу, так сказать, неприятное с бесполезным. И актуальность своей писанины докажу на практике, и публичных извинений от этой удивительной женщины потребую. За каждый резкий выпад, за все потрёпанные нервы. Ведь дельные советы по теме и откровенные оскорбления – это совсем не одно и то же. И если первым я всегда была и буду только рада, то вторых не потерплю ни от кого. Особенно от человека, который сначала искорёжил мне весь план исследования и послал куда подальше, сказав возвращаться только с полностью готовой работой; потом потерял отданный ему экземпляр диплома, о чём молчал ровно до тех пор, пока я сама не пришла к нему и не поинтересовалась судьбой своего творения; а получив-таки заветный файл, засыпал меня абсолютно безосновательными претензиями уничижительного характера и, для пущей важности, потребовал поторопиться с исправлением несуществующих ошибок – дескать, сроки поджимают.
Сроки, понимаете?! Теперь – за неделю до сдачи полностью оформленной и отрецензированной работы в деканат - они её вдруг заинтересовали. А на протяжении практически шести месяцев, в течение которых она принципиально не интересовалась моими делами и не отвечала взаимностью на мои попытки коммуникации, их, наверное, не существовало, да?.. И приказов о довольно странных временных рамках повсюду развешено тоже не было – они просто приснились всем остальным профессорам и студентам, не иначе.
Впрочем, ладно. В конце концов, цейтнот – это ещё не самая худшая часть нынешней ситуации. Настоящая-то проблема ведь вовсе не в нём, а в отсутствии у моей научной руководительницы хоть каких-то представлений о совести и этике, нехватку которых нельзя компенсировать никаким временем. Зато можно компенсировать вред, по причине такой нехватки нанесённый. Так что следующее письмо этой женщины, если оно будет столь же богатым оскорбительные формулировки, как предыдущее, отправится прямиком в суд. Вместе с соответствующим исковым заявлением.