Лицо, сочувствующее правосудию.
Наша служба и опасна, и трудна. За это мы её и любим.
У нас не работает звонок на входной двери, постоянно виснет компьютер, сломался степлер, закончились патроны и имеются всего лишь две пишущие ручки на весь штаб (причём, одну из них вчера принесла я). Информационная база – лучшая в городе, между прочим, - отключена за неуплату. Наручники – и те заедают. По этому поводу я уже второй день кряду мечтаю кого-нибудь в них заковать, а когда они в очередной раз откажутся раскрываться, с самым невинным видом предложить их «жертве» оставить непослушные кандалы себе на память. Или хотя бы повесить на двери штаба объявление: дескать, товарищи потенциальные правонарушители, прежде чем совершать что-нибудь общественно опасное, подумайте хорошенько, хочется ли вам оказаться закованными в наручники, которые могут и не раскрыться, когда придёт время вас от них освобождать.
Ещё у нас есть музыка: рапорты особенно хорошо пишутся под композиции Sneaker Pimps и Placebo, дела читаются – под песни The Pretty Reckless. И вышедший после больничного коллега, который в первый же день своего возвращения к трудам праведным любезно забрал у нас большую часть писанины, после чего ушёл в закат и больше пока не возвращался. И разговорчивая рация, чьи высказывания способны вогнать в состояние смехотворной истерики даже самую хмурую личность. А также куча ужасно интересных дел, одно из которых нравится мне особенно, потому что его фигурант носит многозначительную фамилию Адлер.
В общем, это не работа. Это просто праздник какой-то.
У нас не работает звонок на входной двери, постоянно виснет компьютер, сломался степлер, закончились патроны и имеются всего лишь две пишущие ручки на весь штаб (причём, одну из них вчера принесла я). Информационная база – лучшая в городе, между прочим, - отключена за неуплату. Наручники – и те заедают. По этому поводу я уже второй день кряду мечтаю кого-нибудь в них заковать, а когда они в очередной раз откажутся раскрываться, с самым невинным видом предложить их «жертве» оставить непослушные кандалы себе на память. Или хотя бы повесить на двери штаба объявление: дескать, товарищи потенциальные правонарушители, прежде чем совершать что-нибудь общественно опасное, подумайте хорошенько, хочется ли вам оказаться закованными в наручники, которые могут и не раскрыться, когда придёт время вас от них освобождать.
Ещё у нас есть музыка: рапорты особенно хорошо пишутся под композиции Sneaker Pimps и Placebo, дела читаются – под песни The Pretty Reckless. И вышедший после больничного коллега, который в первый же день своего возвращения к трудам праведным любезно забрал у нас большую часть писанины, после чего ушёл в закат и больше пока не возвращался. И разговорчивая рация, чьи высказывания способны вогнать в состояние смехотворной истерики даже самую хмурую личность. А также куча ужасно интересных дел, одно из которых нравится мне особенно, потому что его фигурант носит многозначительную фамилию Адлер.
В общем, это не работа. Это просто праздник какой-то.
У нас весь отдел со времени моего прихода работает под Pacebo. А еще иногда под Рамштайн и дикие пассажи на виолончели прекрасной Апокалиптики, под которую я думаю.
У нас весь отдел со времени моего прихода работает под Pacebo. А еще иногда под Рамштайн и дикие пассажи на виолончели прекрасной Апокалиптики, под которую я думаю.
Хороший у вас отдел. Правильный)
А я под Рамштайн думать не могу. Могу только тихонько посмеиваться. Потому что целых два поклонника творчества этой группы, с которыми я знакома лично, - это такие ходячие недоразумения, постояннно влипающие в потрясающе дурацкие истории. Так что присутствие их персон в соответствующем ассоциативном ряду ставит жирный крест на моей способности хоть сколь-нибудь серьёзно относиться к чему-либо связанному с ними)
Хороший у вас отдел. Правильный)
С момента моего прихода, вынужден, но согласен)
Влипать в неприятности под Рамштайн - это стильно) А я умудрилась откопать у них грустные лирические мелодии и несколько воодушевляющих на тренировки.