Я, наконец, добралась до дневника. Наконец-то!
На днях у нас с Таней был вечер страшных историй.
Я рассказывала Тане душераздирающие истории из жизни отдыхающих. Таня, в свою очередь, рассказывала мне душераздирающие истории из жизни трудящихся.
Прекрасный был вечер, в общем.
А сейчас вечер страшных историй будет у вас. Да-да, сейчас я расскажу вам о том, «как я провела это лето».
Поехали!
(Текста под «морем», действительно, море).
Берлин. Моя прогулка по немецкой столице закончилась… в полицейском участке.
Цирк и немцы.Это я так удачно съездила в местный зоопарк. На автобусе. То есть, мы съездили. Я и моя подруга, которая нынче обитает в Берлине.
Десять минут в этом самом автобусе (читай: в духоте ужасающей), и мир у меня перед глазами поплыл.
Добрые, добрые люди вокруг. Подхватили меня, вытащили на свежий воздух, усадили на лавочку. Сижу, оживаю.
Долго просидеть на этой лавочке мне не дали.
Пока я сидела и оживала, одна дама из числа перепуганных окружающих подумала. Я же сижу в двух шагах от полицейского участка! В полицейском участке мне будет лучше, чем тут – на солнцепёке. Там же не так жарко (для справки: на свежем воздухе в тот день было сильно за тридцать по Цельсию) и вообще – хорошо. Подумала – и потащила меня в этот самый участок.
Я честно сопротивлялась, но в участок меня всё равно притащили. Там – хвала кондиционеру! – действительно было прохладно и вообще хорошо, но. Оцените всю прелесть аргумента в пользу необходимости визита в полицию, да.
(Пользуясь случаем, передаю привет милой девушке из дежурной части!)
Для полного счастья мне, несмотря на мои бурные протесты, ещё и «скорую» вызвали. Берлинские службы экстренной помощи – собери их всё!
«Скорая» оказалась действительно скорой – примчалась буквально через минуту.
Приехали бравые медики.
Лирическое отступление.
«Будешь потом хвастаться, какие симпатичные врачи к тебе приезжали». Сказала подруга, взглянув на врачей.
Вот – хвастаюсь.
Тем временем, врачи.
Поинтересовались у подруги: всегда ли я такая бледная. Прим. автора: нет, не всегда; обычно – ещё бледнее, ага.
Ужаснулись: какие у вас холодные руки!
Измерили мне давление.
– Если верить тонометру, то его (давления) у вас нет. Вообще.
Так-то.
Видимо, выглядела тогда я
– Какое число на дворе?
А я – а что я? Я не знаю. Зато я знаю, кто я и где нахожусь! (Врачи очень обрадовались, когда я им сообщила об этом).
Не знаю, но могу сосчитать. Ну, как – сосчитать. Попытаться, скорее.
И ведь – сосчитала. Путём сложных логических рассуждений. И даже – правильно.
Как удивился врач, когда узнал, что я – русская!
Он-то думал…
А впрочем, давайте всё – по порядку.
Прежде, чем я догадалась спросить бравых медиков, говорят ли они по-английски, мы с ними играли в испорченный телефон. Я говорила по-русски. Они – по-немецки. А подруга моя, которая – свободно говорит по-немецки, была нам за переводчика.
В итоге. Подругу он принял за свою соотечественницу, а меня – за полячку. Ведь мы с подругой переговаривались по-польски, ага.
Польского он, если что, не знает. Тот язык, на котором мы говорили с подругой, просто показался ему польским. А ещё он думает, что русский, немецкий и польский – они очень похожи. Вот.
Как меня зазывали в больницу! А я не поехал. (с)
Хватит с меня полицейского участка. Ну, из казённых немецких достопримечательностей. То есть, учреждений. И – тюрьмы, которую я видела в прошлом году.
Во времена своей прошлой поездки я в Берлине (из неочевидных достопримечательностей) видела относительно изнутри тюрьму. В этом – полицейский участок.
Прошлым летом на территории Евросоюза я уже сталкивалась с полицией. По мнению этой самой полиции, виной тому были румынские мафиози.
А теперь, уважаемые знатоки, внимание – вопрос: чем обернётся для меня очередной визит в Европу (в общем) и в Берлин – в частности?
И – да.
В зоопарк после всего этого мы уже не пошли. Зачем? Если я – сама себе (и другим) зоопарк, цирк и фильм ужасов.
Пара слов о Берлине. Не всё ж о себе говорить да об ужасах всяких.
Берлин.Как я люблю Берлин!
Внешне он – ну совсем не в моём вкусе.
Он – не красивый (не особо красивый), он – классный. Там так здорово! А ещё Берлин для меня – это ПРИКЛЮЧЕНИЯ.
Приезжаю в Берлин, а там…
Окна, балконы многих жилых домов украшены национальными флагами. Долго думала: с чего бы это? Потом вспомнила про недавний чемпионат мира по футболу. Все знают, кто его выиграл, я надеюсь?
Не к тому, что «там лучше», а сугубо ассоциативно. Ещё совсем недавно (ну, относительно) в наших краях за такое проявления патриотизма можно было поплатиться штрафом. Серьёзно. Может, и сейчас можно – если тот странный закон до сих пор не отменили.
Нормально, да?
В прошлом году перед зданием Рейхстага была милая лужайка. Сейчас от неё остались лишь рожки до ножки. Вытоптали лужайку практически (а в некоторых местах и – буквально) под корень.
Есть в жизни постоянство.
Как ни приедешь в Берлин – тамошний центр перекопан строителями коммунизма.
В Амстердаме я встретила смерть. Нет, не свою – иначе я бы тут с вами сейчас не общалась.
– Живую?
– Ага.
Oh, Death.
Ливень – стеной. И, к тому же, туман. Мой организм такую погоду не любит, а я вот – люблю. Очень. Она красивая.
Иду в гордом одиночестве по площади Дам. Вдруг вижу в тумане Её – в чёрном балахоне, с косой. Присматриваюсь – и впрямь, она, родимая. Смерть. В одной руке держит косу, другой – машет мне: мол, иди сюда, деточка.
Картина маслом: вся моя жизнь.
Подошла. Сказала ей радостно по-английски: опять ты! Вы когда-нибудь видели, как смерть меняется в лице?
С учётом места действия, наверное, стоит уточнить: нет, мне оно не показалось/привиделось. Доказательством тому – фотографии (до которых я доберусь явно не скоро).
И снова – минутка ассоциаций.
Я наяву вижу то, что многим даже не снилось,
Не являлось под кайфом, не стучалось в стекло.
Моё сердце остановилось, отдышалось немного
И снова пошло. (с)
Amsterdam.Там, в Амстердаме, я впервые в собственной жизни примерила дождевик. Оранжевый!
Я видела, как делается голландский сыр и голландские национальные черевички (их название я не запомню, похоже, никогда).
Купила себе там серёжки-мельницы. Уже дома обнаружила, что их лопасти – вертятся. Пустячок, а сколько счастья!
Амстердам, в отличие от Берлина, внешне – в моем вкусе. Более чем. Как, впрочем, и вся Голландия.
А ещё – есть в нём что-то британское.
А ещё он мне снился сегодня. Вот.
Париж.
Город, сами знаете кто и дороги. К Парижу я отношусь хорошо, но – без фанатизма.
Та дымка, которая в иных городах бывает лишь по утрам, окутывает Париж, кажется, круглыми сутками. Из-за этого город как бы витает в облаках.
Когда едешь в центр города из аэропорта имени Шарля-де-Голля, проезжаешь под мостами. Так вот. Это – не просто мосты. Это – взлётно-посадочные полосы аэропорта.
Особенно здорово – это когда: в то время как твоё такси проезжает под полосой, по полосе катится самолёт.
Под парижским солнцем я впервые на своём веку по-настоящему обгорела.
Прошаталась весь день по городу. В ночи возвращаюсь в отель, вижу своё отражение в зеркале и понимаю, что – ой.
Литера «М». Выхожу одним прекрасным вечером из ресторана, слышу английскую речь:
– Некогда на месте этого ресторана был американский бар. Его владельцем был некий Адам Уорт – известный американский преступник и прототип профессора Мориарти из книг АКД.
То был гид, просвещавший немногочисленных туристов на предмет истории парижского центра.
Называется: родной фандом найдёт тебя везде.
Платформа 9¾ (ну, почти).Парижские электрички (это я, если что, так обзываю поезда RER) – они двухэтажные. Я никогда не каталась на двухэтажных поездах – ни парижских, ни каких-либо других. И вот – решила исправить сие упущение.
Чтобы прокатиться на двухэтажной парижской электричке, её ещё надо найти. То есть, надо найти станцию. То есть, платформу, с которой электричка отправляется в дальние (или не очень) дали. Что не так просто, как может показаться на первый взгляд.
Ближайшей к месту моей дислокации станцией RER была станция Chatelet les Halles. Её-то я и пошла искать одним солнечным летним днём.
Нашла вход на станцию – и метро, и пригородных поездов одновременно. Узрела указатель, гласивший, что пригородные поезда – они где-то внизу.
Спускаюсь по лестнице вниз. На один этаж. Попадаю в какое-то явно служебное помещение. Узенький коридор. Ни души. По стенам коридора тянутся трубы. Это явно не станция, в общем.
Спустилась чуть ниже – служебные помещения продолжаются.
Поднимаюсь обратно – наверх. Уточняю у местного населения – где всё-таки тут RER. Внизу, говорят мне. То есть, ещё ниже.
Ладно, спускаюсь ниже. Там – тоже явно не станция.
Хорошо, что по пути на минус четвёртый этаж я встретила сотрудницу метро. Она заверила меня в том, что я иду верным путём. Вот дойду я сейчас до четвёртого уровня, пройдусь по коридору направо и будет мне счастье. RER, то есть.
Я спустилась и прогулялась. И знаете, там, действительно, были кассы RER. А чуть ниже – платформа. А я уж и не надеялась узреть ни то, ни другое.
А знаете, что действительно странно. То, что я доехала туда, куда собиралась, с первой попытки. Я просто слышала уйму историй о том, как это сложно.
Что же до двухэтажного поезда, ехать на нём так же малоприятно, как и на обычном.