Пару недель назад столкнулась у дверей родного подъезда с одним из своих коллег-полицейских. Он поинтересовался моими делами, напомнил мне о том, что я, кажется, недавно грозилась нагрянуть с дипломатическим визитом к ним в отделение, и поинтересовался, когда я же собираюсь свою угрозу исполнять.
- Когда найдёте мне маньяка, - ответила я. И убежала вершить справедливость в отдельно взятой организации.
А намедни я пробегала мимо местного опорного пункта. В тамошних окнах горел свет, а у меня в кой-то веки имелось несколько свободных минут для светской беседы на криминальные темы. Так что я решительно свернула с намеченного изначально пути и отправилась отвлекать хороших людей от важной работы.
Люди в лице коллеги с соседнего участка, как ни странно, были этому даже рады.
Он поведал мне вести с полей, поделился радостью по поводу на редкость удачного «передела» рабочих секторов и по старой традиции попытался меня накормить (снова – безуспешно, разумеется). После чего согласился с моими стенаниями на предмет того, что как-то тут у нас больно тихо – ни убийств серийных, ни краж изящных, ни даже шантажа серьёзного, и отпустил с миром, взяв с меня слово почаще навещать родное ведомство.
Когда на выпускном курсе университета и с дипломом гражданско-правовой тематики на шее я шла напрашиваться на практику в ОВД, то преследовала две - чрезвычайно далёкие от учебных - цели.
Во-первых, просто поработать в полиции, как и мечтала в детстве, до тех пор, пока не влюбилась сначала в разведку, затем - в политику, а ещё чуть позже в перспективу независимых расследований.
А во-вторых, столкнуться со всеми ужасами обратной стороны следствия и в результате понять уже, наконец, окончательно и бесповоротно, насколько же всё-таки правы были окружающие, когда говорили, что мне в этой самой полиции совсем не место.
И если первый фокус мне удался, причём как нельзя лучше, то вторую миссию я, к своей вящей радости, целиком и полностью провалила.
Богатый внутренний мир наших правоохранительных органов не только не напугал меня своей беспроглядной чернотой, но и даже, наоборот, при ближайшем рассмотрении оказался куда более симпатичным, чем в рассказах якобы знающих людей. За всё – к нынешнему моменту, уже довольно-таки долгое – время моего близкого знакомства с ним, я не увидела в нём ничего ужасного, неприглядного или хотя бы банально страшного. Зато познакомилась со множеством замечательных людей, которые действительно любят свою работу и делают её куда лучше, чем позволяют им всяческие объективные факторы и условия.
Так что пусть теперь кто-нибудь только заикнётся при мне о том, что у нас в полиции – один сплошной кошмар. Честное слово, я не пожалею ни времени, ни сил на то, чтобы популярно объяснить этому несчастному, в чём именно заключается ошибочность порочных обобщений как таковых и его слов – в частности. Потому что одно дело – адекватность восприятия и критичность мышления и совсем другое – безосновательные обвинения в адрес добрых, порядочных и самоотверженных людей, которые не спят ночами и подставляются под пули ради того, чтобы тем, кто регулярно ругает их последними словами, стало хоть чуточку легче жить.
На дворе одиннадцатый час ночи. Мы – тоже мне, двое смелых - сидим и добиваем дело века. В кабинет входит милый человек из соседнего подразделения и весело интересуется у моего коллеги:
- Ну, и чем ты собираешься расплачиваться с Аней за неоценимую помощь.
Товарищ поднимает взгляд от очередной папки с материалами дела и загадочно улыбается.
- Дела, люди добрые, интересные дела. Как найдёте – зовите, благо телефон и адрес мой знаете, - тем временем, отвечаю я за него на поставленный вопрос.
Коллега продолжает загадочно улыбаться и жизнерадостно сообщает своему любопытному товарищу по оружию:
- Вот видишь, мы уже обо всём договорились!
Товарищ в ответ только радостно заявляет, что, в таком случае, он вот прямо сейчас пойдёт к начальству и потребует отпуск - раз уж тут теперь и без него есть, кому бороться с преступностью.